преследует его, чтобы вернуть домой, он делает вид, будто спасается бегством, а на самом деле прячется в чьей-нибудь кладовке или курятнике. Он не обладает способностями лис-оборотней, но обыкновенной хитрости у него хватает. Справедливости ради следует сказать, что Юити никогда не убегает в чужие деревни, поэтому лучше всего оставить его в покое. Надоест прятаться в чужом сарае или где-нибудь еще — сам вылезет.
Вот и теперь мать Юити, потратив не меньше часа на бесполезные поиски, вернулась домой и горько плакала, сетуя на свою судьбу. Тем временем Юити бродил по расположенному чуть выше в горах деревенскому кладбищу и, останавливаясь у каждой могилы, хлестал могильные камни ремнем, приговаривая:
— Получай оплеуху! И ты, и ты тоже. Получай оплеуху!
Могильные камни представлялись ему солдатами.
Как раз в этот момент на кладбище появились Ёдзю, Мунэдзиро, Хасимото и Спитаку. Мунэдзиро держал в одной руке поминальную курительную палочку, в другой — глиняный кувшин. У Ёдзю была ветвь камелии с полу распустившимися цветами. Хасимото нес блюдо с мандзю. [46] Соседи с трудом уговорили безбожника Ёдзю прийти на кладбище, чтобы оповестить похороненных здесь предков о своем благополучном возвращении на родину.
Ёдзю долго сопротивлялся, считал посещение могил пережитком феодальной эпохи, несовместимым с его принципами. Хасимото дал ему выговориться, потом сказал:
— Может, ты и прав, но, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. А будешь упрямиться, за тебя здесь замуж никто не пойдет. Кстати, ведь у нас и теперь нет такого закона, который запрещал бы посещение могил наших предков.
А Спитаку добавил:
— Ёдзю, когда ты оказался в той, другой стране, ты ведь не нарушал ее законов. Почему же теперь, вернувшись в родную деревню, ты отказываешься следовать порядкам, принятым здесь? Ты вернулся в добром здравии, а ведь все мы очень за тебя беспокоились. Поэтому тебе следует пойти вместе с нами и известить предков о благополучном возвращении.
Общими усилиями удалось наконец уговорить Ёдзю. Мунэдзиро — старший брат Ёдзю — предполагал, что ему одному это будет не под силу, поэтому он заранее послал жену к Хасимото и Синтаку за подмогой.
И вот они стояли вчетвером перед могилой. Мунэдзиро зажег на могильном камне поминальную курительную палочку и наполнил водой из глиняного кувшина цветочную вазу. Ёдзю поставил в вазу ветку камелии, затем сложил руки ладонями вместе и склонился, в молчаливой
молитве. Остальные последовали его примеру. Когда эта простая и безыскусная церемония близилась к концу, кто-то неожиданно заорал:
— Взвод охраны, ко мне!
Молившиеся ошеломленно оглянулись. Позади в военной фуражке и безрукавке стоял Юити, вперив в них пронзительный взгляд. Глаза его косили сильнее обычного — признак того, что приступ был в самом разгаре.
— А, это вы, господин лейтенант Окадзаки! — воскликнул Хасимото. — Спасибо, что потрудились к нам подойти. Разрешите предложить вам пирог с фасолевой начинкой — вы, кажется, его любите?
Хасимото взял с поставленного на могильный камень блюда пирог и подал его Юити.
Юити посмотрел на пирог, неожиданно поднес руки к глазам, плечи его заходили ходуном, и он начал громко всхлипывать. Потом он прижал пирог к груди и заплакал. Казалось, будто не человек плачет, а скулит собака. Плач его прекратился так же внезапно, как начался.
— Ко мне, — приказал он хриплым голосом. Глаза по-прежнему сильно косили, голова тряслась. «Похоже, он вот-вот начнет орать, — решил Мунэдзиро, — в этом случае надо или подчиниться приказу, или покрепче ухватить Юити и отвести домой».
— Как поступим? — тихо спросил Хасимото.
— Не будем его раздражать, не стоит портить сегодняшний день. Сюда ведь специально пришел Ёдзю, чтобы поклониться могилам предков, — шепнул Мунэдзиро.
— Тогда пошли строиться, и ты, Ёдзю, тоже не сопротивляйся, — предупредил Хасимото.
— Становись! Не мешкая! Можно без оружия. — Приказ Юити прозвучал на удивление дружелюбно.
Все четверо — Мунэдзиро, Хасимото, Ёдзю и Синтаку — поспешно выстроились перед Юити по ранжиру.
— Направо равняйсь! Смирно! — последовал новый приказ Юити. Сам он тоже встал по стойке «смирно» и торжественно произнес: — Слушай меня! Сегодня мы удостоились высочайшего подарка. Нашему подразделению преподнесли сладости. Это высочайшая честь. Мы растроганы до слез. Прошу с благоговением принять подарок. Сейчас я каждому из вас выделю его долю, но прежде приказываю сделать благодарственный поклон.
С этими словами Юити повернулся в направлении озера Хаттабира. Остальные последовали его примеру. Хотя небо было сплошь в тучах, Юити с абсолютной точностью определил, где восток.
Совершив поклон, он отдал команду «вольно» и, подойдя к стоявшему на правом фланге Мунэдзиро, приказал:
— Смирно, открыть рот!
Мунэдзиро выполнил приказ. Юити отломил кусочек пирога и сунул ему в рот. Затем таким же манером положил по кусочку в разинутые рты остальных.
У Юити после раздачи осталась еще добрая половина пирога. Он встал по стойке «смирно» и затолкал его себе в рот. Юити очень любил сладкое. Он замер, наслаждаясь вкусом пирога, забыв даже скомандовать «разойдись!». Как раз в этот момент к нему сзади подкралась мать. По-видимому, она из дома услышала зычный голос сына, когда тот отдавал приказы.
Не замечая ее, Юити, прикрыв ладонью рот, жевал пирог. Мать подала знак остальным, чтобы они пока оставались на месте, потом подошла к сыну вплотную и схватила сзади за безрукавку. Юити испуганно обернулся.
— Сынок, — ласково произнесла мать, — тебя, кажется, угостили чем-то вкусненьким?
Юити сверх ожидания послушно кивнул головой и открыл рот, показывая матери его содержимое.
— Ой, да ведь это пирог с фасолевой начинкой — твое любимое блюдо! А теперь пойдем домой, по дороге доешь.
Юити безразлично поглядел на мать. Потом до него, по-видимому, дошел смысл ее слов, и, устало понурив голову, он сделал первый шаг. Мать слегка поклонилась мужчинам и, крепко держа сына за руку, повела его к дому.
— Ну и ну, — вздохнул Ёдзю, сплевывая. — Он похож на страшное привидение, пришедшее к нам из прошлых лет.
Остальные тоже стали отплевываться. Слюна у всех была буро-грязная из-за растаявшей сладкой начинки из красной фасоли. Никто не решился проглотить отломанные немытыми руками Юити кусочки пирога, но и выплюнуть их на глазах у Юити они постеснялись. Затем все четверо вновь склонились в молчаливой молитве перед могилой и покинули кладбище.
— Стоит вспомнить, как он грязными руками совал эти куски нам в рот, все нутро выворачивает наизнанку, — сплевывая, сказал Хасимото. — Но речь закатил он знатную. Так и мнится, будто в самом деле сподобился отведать высочайше дарованный пирог. Слеза прошибает. Надо же… «Высочайшая честь», «прошу с благоговением принять подарок»…
— Все это несусветная чушь, — зло произнес Ёдзю. — Дурацкий спектакль, который так долго разыгрывали сумасшедшие в черных сапогах.
— Не говори так. — Мунэдзиро с укором поглядел на младшего брата. — Не следует нам вступать друг с другом в пререкания. Я, к примеру, на такие вещи не реагирую. Наверно, потому, что не умею сопротивляться. А ты впервые столкнулся с Юити и сразу полез в бутылку.
— Из-за этого выродка? Да он не стоит даже этой начинки, от которой мы никак отплеваться не можем!
