Рафаэль молчал. Бакедано, Бакедано, добрый молчаливый Бакедано…
Только вчера, вернувшись из боя, он ласково сказал Ляле: «Буду свободнее — вырежу тебе из бука попелье. Этот матросик у нас в Испании вроде вашего русского петрушки. В молодости я хорошо вырезал. А теперь все некогда». И вот не стало Бакедано…
Внизу — Мадрид
В ночь с 5 на 6 июля 1937 года республиканские войска перешли в наступление на Центральном фронте. Обойдя сильные опорные пункты мятежников Льянос и Кихорна, они внезапным ударом к утру овладели Брунете и устремились к реке Пералес…
Еременко вел эскадрилью к Мадриду. Западнее, линии задымленного горизонта, шел наземный бой.
Уточняя перед вылетом линию боевого соприкосновения, Еременко видел, как обрадовались летчики, услышаво взятии Брунете. Республиканская армия наступает!
Внизу уже запетляла река Мансанарес и показалась и изогнутая подковой перед западной частью города линия фронта. Слева на зеленых холмах раскинулся Мадрид.
На траверзе Северного вокзала показались приближающиеся с запада темные точки. Фашисты? К Мадриду на одной высоте с И-15 подходили истребители противника Хе-51. Еременко уже хорошо различал серые с белыми хвостами машины. Но фашисты как будто не торопились атаковать. «Разведчики? Или хотят оттянуть нас от Мадрида?»
И тут произошло непредвиденное. Внезапно строй самолетов противника дрогнул и развалился. Горящими обломками вниз повалились три «хейнкеля». Это со стороны солнца их атаковали незаметно подошедшие «москас». Десятка скоростных истребителей ударила по центру боевого порядка фашистов.
Молниеносная атака И-16 спутала противнику все карты. Над Королевским мостом «москас», не дав врагу опомниться, зажгли еще одного «хейнкеля». Все это произошло в считанные секунды.
И тут «чатос» Еременко с другой стороны атаковали фашистов. «Хейнкели» развернулись и, огрызаясь огнем, понеслись в сторону Брунете. Республиканские истребители устремились за ними.
Бой шел над Боадильей, когда показалась большая группа двухмоторных бомбардировщиков До-17. Фашисты шли курсом к Мадриду. Находившиеся ближе к ним Еременко, Кузнецов, Рыбкин и Божко Петрович бросились в атаку. Остальные во главе с Серовым продолжали бой с истребителями.
Выполнив полупетлю, Еременко оказался над одним из бомбардировщиков. И тут же струя раскаленного металла вошла в похожий на щуку До-17. Второй очередью в упор командир эскадрильи срезал у бомбовоза правый руль поворота. А Божко Петрович всадил очередь в левый двигатель фашиста. Еременко еще раз нажал гашетки. Оставляя за собой длинную пряжу дыма, бомбовоз пошел к земле.
В это время Кузнецов и Рыбкин расправились со вторым «дорнье». Бомбардировщики, бесприцельно бросая бомбы, заметались по небу.
Еременко взглянул на часы: полетное время было на исходе. «Идем к Мадриду», — подал он сигнал. С аэродрома Алькала на смену им подходила еще одна эскадрилья «москас»…
Этот день, начавшийся тяжелым боем, не сулил летчикам покоя. Едва И-15 сели на Сото, над аэродромом появился бомбардировщик СБ. Сделав круг, он резко пошел на снижение. Пронесся над посадочной полосой и, круто развернувшись, пошел на второй круг.
— Что-то у него не в порядке, раз на наш пятак задумал садиться.
Летчики, стоя на краю аэродрома, встревоженно смотрели в небо.
— У него штурманская кабина разбита и моторы маслом хлещут, — проговорил, соскакивая с подножки «пикапа», приехавший с центра летного поля Рыцарев.
Не выпуская шасси, СБ снова пошел на посадку.
— Колеса! — закричал Серов, словно летчик «катюши» мог его услышать.
И на этот раз бомбардировщик не сел. Едва не зацепившись за деревья, он опять вошел в разворот.
— Неладно у них на борту. Готовьте санитарку, — приказал командир эскадрильи.
«Катюша» вновь появилась над Сото. Машина шла над самыми верхушками пробковых дубов. Вихрь от винтов срывал и кружил в воздухе поблекшие от жары листья. Над границей аэродрома летчик убрал газ. Самолет коснулся земли. Вспарывая фюзеляжем посадочную полосу, со скрежетом и визгом, окутанный густым облаком пыли, самолет пополз по каменистому грунту.
Когда к севшему бомбардировщику подкатили машины, глазам добровольцев предстала такая картина. Не обращая внимания на подъехавших, командир самолета и стрелок-радист пытались вытащить из разбитой кабины не подававшего признаков жизни штурмана.
— Валентин! Валентин! Очнись! Мы у себя! К своим сели! — повторяли они.
Но привалившийся к пулемету штурман не отзывался.
— Неужели убит? — ни к кому не обращаясь, растерянно проговорил летчик.
Только тут он повернулся к подошедшим, и все увидели его белое, без кровинки лицо.
Серов, Рыцарев и механик Карлос, разломав каркаскабины, осторожно подняли с сиденья тело штурмана и положили его на землю.
— Где вас так? — участливо спросил Еременко.
— Вы здесь старший?
— Да.
Летчик неестественно вытянулся и сделал попытку шагнуть к командиру эскадрильи. Но, поморщившись, остался на месте.
— Вы ранены?
— Пустяки. Прошу передать немедленно в штаб авиации. Над Пералес-де-Милья мы были атакованы потребителями неизвестной конструкции. — Летчик наморщил лоб. — Машина выглядит так: тонкий фюзеляж, короткие, обрубленные крылья. Опознавательные знаки мятежников — две черные перекрещенные полосы в форме буквы Х на белом фоне. Их было не менее двенадцати. Скорость как у «катюши»[16]. И еще: к реке Пералес из Саламанки выдвигается колонна автомобилей. Длина около пяти километров.
Лицо летчика исказилось. Охнув, он стал медленно оседать на землю. Его подхватили…
6 июля эскадрилья «чатос» совершила еще шесть вылетов к Мадриду, Брунете и Вильянуэва-де-ла- Каньяда, пид которыми разгорелись упорные воздушные бои. К исходу дня Вильянуэва-де-ла-Каньяда была взята штурмом наземных республиканских войск.
Поздно вечером Еременко вызвали к Птухину на аэродром Алькала-де-Энарес. У генерала Хозе находились эмиссар Агальцов, командир эскадрильи И-16 Минаев невысокий, совсем юный с виду летчик.
— Как народ себя чувствует? — озабоченно спросил Птухин.
— Настроение хорошее. Жара только допекает.
Агальцов, в течение всей недели внимательно следивший за действиями новой на мадридском участке фронта эскадрильи, улыбнулся:
— А что с рассвета в бою — это не в счет?
— Начинаем привыкать.
— Ну что ж, хороший ответ.
— Знакомьтесь — это Иван Лакеев. Тот самый, что сегодня над Мадридом выхватил у тебя «хейнкелей», — представил невысокого летчика генерал.
— Им тоже хватило, — улыбнулся Лакеев.
— Хватило и даже с избытком, — согласился Еременко.
Птухин пригласил всех к столу, на котором лежали план Мадрида и карта Центрального фронта. Уточнив обстановку, он озабоченно сказал:
