Вместе с жителями Мадрида и бойцами, оборонявшими подступы к столице Испании, за воздушным боем над городом с волнением наблюдал командующий авиации республики Игнасио Идальго де Сиснерос. Через несколько лет в своей правдивой книге «Меняю курс» он напишет об этих трагических днях: «Постоянно участвуя в боях против численно превосходящего нас противника, мы несли большие потери в людях и технике. Оставшиеся в живых летчики были сильно переутомлены. Настал деньь, когда я отдал приказ: «Поднять в воздух истребитель» — мы располагали лишь одним самолетом!» И еще: «Но протяжении всей войны я постоянно общался с советскими людьми и наблюдал их героические действия не только в воздухе, но и на земле. Со всей ответственностью могу утверждать, что оказанная нам Советским Союзом помощь была совершенно бескорыстной и стойле ему многих жертв, в числе которых немало летчиков, погибших, защищая свободу испанского народа. Их могилы навсегда остались в нашей стране».
6–7 ноября, когда передовые части мятежников подошли к Университетскому городку и парку Каса- дель-Кампо, над столицей Испании вновь разгорелись ожесточенные воздушные бои.
Теперь «чатос» — истребители И-15 — прикрывали Мадрид вместе со скоростными короткокрылыми истребителями И-16[4]. «Москас» — «мушки» — метко прозвали новые советские машины испанцы. Эскадрильей И-16 командовал летчик-доброволец Сергей Тархов (Антонио).
В середине дня 7 ноября около ста фашистских самолетов попытались совершить «звездный» налет на Мадрид. Их встретили «чатос» и «москас». В ожесточенном бою «фиатам» удалось зажечь истребитель командира эскадрильи «чатос» Павла Рычагова.
Оставив пылающий истребитель, советский летчик выбросился с парашютом над центром Мадрида. Приземлиться ему пришлось на руки мадридцев. Пылкие испанки в порыве восторга покрыли поцелуями пилота, на их глазах сбившего два фашистских самолета. Когда к месту его приземления примчалась санитарная машина, врачи не на шутку перепугались: все лицо летчика былов красных и оранжевых пятнах. К счастью, это была не кровь, а следы губной помады, оставленные восхищенными сеньоритами на память «камарада русо».
В эти дни центральный орган Коммунистической партии Испании газета «Мундо обреро» писала: «Слава героям воздуха! Фашистские самолеты, сбитые летчиками свободы, свидетельствуют перед миром, что фашизм будет побежден у ворот Мадрида! Да здравствуют пилоты республики!»
Хроника одного дня
18 июня 1937 года…
Северная Испания…
Рваные облака медленно плывут по серому рассвет ному небу. С глухим ревом на скалистый берег Бискайского залива накатываются белопенные волны. Тревожно кричат чайки.
Вторые сутки по дорогам и горным тропам к Сантандеру нескончаемым потоком идут беженцы из Бильбао. Над ними, устилая землю трупами, носятся фашистские истребители.
Бильбао горит. Волна за волной подходят к городу эскадры фашистских бомбардировщиков, расчищая путь дивизиям итальянского экспедиционного корпуса и бригадам мятежников «Наварра». Оставшиеся без боеприпасов республиканские батальоны упорно отстаивают последние оборонительные рубежи на подступах к столице страны басков…
Северный пригород Бильбао Лас Аренас, превращенный в груды обгоревших камней, вторые сутки удерживал поредевший в июньских боях батальон астурийских горняков.
Одна за другой накатывались на Лас Аренас атаки итальянской дивизии «Черные перья». С рассветом противник ввел в бой огнеметные танки «ансальдо». Выжигая все на своем пути, приземистые машины устремились на позиции горняков. За ними бежали густые цепи чернорубашечников. Со стороны Бискайского залива и Лас Аренасу приближалась большая группа «юнкерсов».
Очереди пулеметов из развалин ветряной мельницы и разрывы динамитных шашек отбросили фашистов в исходное положение. Два танка были подбиты.
Подтянув на прямую наводку несколько гаубиц, чернорубашечники засыпали район мельницы снарядами. И снова пошли в атаку.
Все реже и реже раздавались из развалин ответные выстрелы. Фашисты осмелели.
— Сдавайтесь, красные собаки! — кричали они.
В ответ полетели динамитные шашки.
Командир дивизии «Черные перья» ввел в бой свой резерв — батальон «Тосканские волки». Но и на этот раз тех юры динамитными шашками отбросили врага.
Наконец огонь с мельницы прекратился. Чернорубашечники рванулись вперед. И в этот момент под ногами фашистов колыхнулась земля. К небу взметнулся ревущий всплеск пламени. Поднялись столбы воды. Словно надломившись, в реку Нервьон рухнули пролеты моста, соединявшего Лас Аренас с другой частью города. В рядах фашистов произошло замешательство.
И тут из развалин поднялись два горняка. Отбросив в строну ненужные теперь, оставшиеся без патронов ручные пулеметы, они двинулись навстречу солдатам противника. Они молча сошлись: головорезы из батальона «Тосканские волки» и два оставшихся в живых защитника Лас Аренаса. Фашисты не подозревали, что под брезентовыми куртками шахтеров лежат динамитные пакеты и догорают зажженные от последней сигареты бикфордовы шнуры.
— Взять их! — махнул пистолетом подъехавший на Твике майор.
К горнякам бросились чернорубашечники.
— Руки вверх! — прокричал офицер в черном берете с золотистым изображением бегущего волка.
На закопченных, небритых лицах шахтеров появилась презрительная усмешка. Они шагнули ближе к танку.
— Шахтеры не сдаются! Да здравствует республика! Майор вскинул пистолет. Горняки обнялись. Вместе с пистолетным выстрелом раздался оглушительный взрыв. Вспыхнул танк. На земле в предсмертных судорогах корчились чернорубашечники…
В это утро с узкого, зажатого между заводскими зданиями аэродрома Ламиако, находящегося вблизи Бильбао, взлетела эскадрилья «чатос». Круто набрав высоту, истребители скрылись в темной дымке, стоявшей над Бильбао. На подходе к Лас Аренасу республиканские летчики увидели появившихся со стороны залива «юнкерсов».
Командир эскадрильи капитан Бакедано, его заместитель Леопольд Моркиляс и командир звена Сан Хосе ударили по флагманскому бомбардировщику. И тут же сверху на них бросились «мессершмитты»[5].
Разгорелся воздушный бой. В расцвеченном пулеметными трассами воздухе стоял надрывный рев моторов. Часть бомбовозов прорвалась к Бильбао, и бой шел уже над центром города. Вспыхнул «чато» Панадеро. На горящей машине летчик атаковал «мессершмитта» и сбил его. Набрав высоту, Панадеро скольжением сорвал пламя и вновь устремился в атаку.
Трудно было республиканцам сдерживать десятки «юнкерсов» и «мессершмиттов», а на горизонте затемнела новая волна фашистских самолетов.
Леопольд Моркиляс и Сан Хосе, вдвоем оставшиеся над устьем реки Нервьон, атаковали «юнкерсов». Но, разорвав строй фашистских машин, они на выходе из атаки попали под удар «фиатов». Очереди крупнокалиберных пулеметов стеганули по республиканским истребителям. Переворотом Моркиляс выскользнул из-под трасс. В крыльях истребителя зияли рваные отверстия., Поток воздуха срывал куски перкалевой обшивки. Оглянувшись по сторонам, Моркиляс встревожился: «Где же Сан Хосе?»
Пройдя над горящими развалинами Лас Аренаса, летчик развернул «чато» к Бильбао. Над зеленым массивом городского парка он едва не столкнулся с «юнкерсом». С ходу Леопольд открыл огонь. В ответ кормовой стрелок бомбовоза дал длинную очередь. Рядом пронеслись два «чато» и преследующие их
