рассматривать... пристойность самих браков, а при браках нижних чинов – состояние, как жениха, так и невесты» (имеется в виду, конечно, материальное положение)180. Он категорически запретил использование солдат на работах, не связанных с военной службой, предупредив, что «всякое покушение извлечь какую-либо собственную пользу от мастерства строевого солдата, хотя за плату, подвергает виновного преданию военному суду» (приказ № 374 от 18.XI.1858 г.). При осмотре ночлежных этапных пунктов по сибирскому ссыльному тракту, он установил, что «нигде не приняты какие-либо меры к доставлению конвойным нижним чинам возможности отдохнуть после трудов похода, и они принуждены, часто в мокрых от дождя и ненастья шинелях ложиться на голые нары», и потребовал прекратить это, обеспечить нормальные условия для отдыха, изготовив «соломенные маты толщиной в 11/2 вершка и подушки соломой же набитые» (приказ № 49 от 1860 г.).
Лауниц потребовал, чтобы в каждой роте был Устав гарнизонной службы, и люди знали его. В приказе по корпусу (№ 307 от 11.Х.1858 г.) он обратил внимание начальников на необходимость обучать нижних чинов грамоте. Позднее, проверив, как же выполняется его приказ, нашел, что «обучение нижних чинов батальонов внутренней стражи грамоте производится с меньшей заботливостью со стороны ближайшего их начальства». В циркуляре от 8 марта 1861 г. он требует ежегодно при инспектировании батальонов и команд обратить на это особое внимание и проверять успехи нижних чинов в грамоте181. Специальным циркуляром от 4 апреля 1861 г. он потребовал, чтобы проба пищи была с котлов, запретив носить ее на дом. Он взял под свой личный контроль комплектование корпуса, особенно офицерским составом. Он предлагает «наблюдать неослабно, чтобы офицеры, не приносящие пользы для службы, не оставались в батальонах, преграждая достойным производство в следующие чины» (циркуляр от 19 июля 1861 г.), приказы о зачислении прибывающих в корпус для продолжения службы военно-срочных арестантов после отбытия наказания отдавать каждый раз только после его разрешения (циркуляр от 30 июня 1861 г.).
Безусловно приведенные распорядительные документы отражают новые веяния в армии, связанные с состоянием общества и начавшимися реформами, но они также характеризуют и личность командующего ОКВС.
«Это был человек строгий, требовательный, прекрасно знавший строевую службу, но в то же время заботившийся о солдате», – сказано о нем в той же Военной энциклопедии, в словарной статье, посвященной внутренней страже.
Грубые нарушения дисциплины и службы Лауниц не прощал. Ознакомившись с делом рядового Юрченко из Витебского батальона, совершившего четвертый побег, но все же явившегося в полицию, Лауниц распоряжается: «Наказать шпицрутенами чрез сто человек три раза и вторично отправить в арестантские роты инженерного ведомства в крепость Вильно на шесть лет».
По делу «об упуске» двух окованных наручными кандалами преступников тремя конвоирами из Новоалександровской инвалидной команды Лауниц вынес решение подвергнуть последних наказанию розгами по полтораста ударов и предупредить, что при повторении подобного они будут преданы военному суду182.
Число присланных на ревизию судебно-следственных дел возросло. Во второй половине 1857 г. их было 14 (из 56), в 1858 г. – 37 (из 115), в 1859 г. – 38 (из 120), в 1860 г. – 43 (из 116)183.
Однако усилением репрессивных мер по отношению к нижним чинам исправить положение, создавшееся в ОКВС, было невозможно. «Порочными» солдаты становились не в корпусе, а раньше, из-за чего они зачислялись в разряд «штрафованных» и при первой возможности отчислялись из состава полевых войск и переводились в ОКВС. Палочная дисциплина, прогнание сквозь строй, заимствованное от прусской армии, к которой, в свою очередь, этот варварский обычай перешел от немецких ландскнехтов, только еще больше озлобляли людей, вызывали сочувствие к наказуемым. Когда 17 апреля 1863 г. Александр II в день своего рождения отменил, наконец, телесные наказания, этот анахронизм средневековья, облегченно вздохнули все. «Снята была, наконец, с русского народа эта позорная язва, много веков тяготевшая над ним, даже до половины просвещенного XIX века, и в просвещенной Европе», писал генерал от инфантерии князь Н.С. Голицын184.
Состояние дисциплины в ОКВС отражало положение в стране, особенно после Крымской войны, которое в определенных кругах считали «нравственной порчей». «При нынешнем составе внутренней стражи, – писал помощник окружного генерала 9-го округа ОКВС полковник Дворжи[ц]кий, – сохранение дисциплины в них требует крайних мер, при этих мерах главная цель не достигается. Никакие силы не в состоянии переделать массу, большинство которой охватилось нравственной порчей»185. Весьма характерное признание.
В корпусе было немало офицеров, которые своим человеческим, справедливым отношением к солдатам заслужили их уважение и любовь. Подчас это приводило к конфликтам с вышестоящим начальством, как это имело место в Херсонском ВГБ, где 12 июня 1858 г. было заведено дело «О поступке командира 4-й роты штабс-капитана Затеплинского», который в ответ на несправедливое, по его мнению, приказание командира батальона отвечал «дерзко, с азартом и оказал при том неповиновение». Его посадили на гауптвахту, но он сбежал оттуда в свою роту, а солдаты (60 человек) отправились к комбату защитить своего командира.
Карта округов Отдельного корпуса внутренней стражи
Конфликты, принимавшие столь опасные формы, должны были насторожить командование и нацелить его на недопущение подобных эксцессов, но Лауниц вынашивал идею об изъятии так называемых порочных нижних чинов.
Военный министр генерал-адъютант Н.О. Сухозанет, поддерживавший усилия Лауница по оздоровлению Отдельного корпуса внутренней стражи, в первом своем всеподданнейшем отчете (1857г.) обратил внимание императора на противоречия между государственным назначением корпуса и его составом. Преступность в корпусе в 6 раз превышала число преступлений в армии, а по сравнению с гвардией это соотношение составляло 19:1.
Главная причина этого явления – большое число опороченных нижних чинов, поступивших на службу в корпус: 16 400 человек (из 142 750 человек). Военный министр считал необходимым провести коренное преобразование корпуса187.
В чем конкретно виделось министру преобразование ОКВС – неясно. Скорее всего, речь могла идти об освобождении корпуса от порочных людей, в том числе и проштрафившихся офицеров, но эта мера оздоровила бы корпус всего на год-два, так как сама практика перевода из армии такого контингента была порочной. В этом все дело. И все же такое решение состоялось. Оно тщательно готовилось штабом ОКВС. Этой проблемой основательно занялся обер-квартирмейстер ОКВС подполковник Александр Иванович Беленченко188.
Он принадлежал к новой поросли штабистов, расцвет деятельности которых произошел в период подготовки и проведения военной реформы. Благодаря ему и Лауницу была подготовлена и осуществлена получившая законодательное оформление идея по переселению 13 тыс. нижних чинов ОКВС вместе с женами и детьми в Восточную Сибирь в течение четырех лет (1858 – 1861 гг.).
18 мая 1858 г. высочайше утверждено Положение об отправлении порочных нижних чинов в Восточную Сибирь для обращения в казачье сословие189.
Это была грандиозная акция, впервые осуществленная с помощью водных перевозок в таком большом масштабе. Причина ее сформулирована в гл. 1 Положения: «Скопление большого числа порочных нижних чинов в Отдельном корпусе внутренней стражи послужило основанием об удалении их из внутренних губерний в Восточную Сибирь с зачислением в казачье сословие.» Не скрывалось, что речь идет именно о «порочных людях» и даже раскрывался смысл этого понятия. Сюда относились: поступившие в корпус из арестантских рот; переведенные во внутреннюю стражу из армии «за кражу, побеги и развратное поведение» как окончательно, так и для годичного испытания в исправительных отделениях, учрежденных при гарнизонных батальонах; неблагонадежные (очевидно, по политическим мотивам) и др. Чтобы не оставлять никакого сомнения, что вкладывается в понятие «и другие», Положение четко разъясняло:
