— А может я, командир, успею до Груздика смотаться? Пока Пивень приедет, то да се, а я туда и сразу же обратно. — И сочтя, что вопрос решен и дело в шляпе, повернулся к эльфу и доверительно сказал. — А прикид у тебя, Рэд, прикольный. Там, дома, паханы бы большие бабки за такой прикид отслюнили. И меч клевый. Моим мечом можно сейчас бревна пилить, а на твоем и царапинки не увидишь. Вообще по кайфу мечишко, хотя и мой не хилый.
И не дожидаясь ответа, браво зашагал под навес, в надежде отыскать там для себя местечко, вполне довольный тем, как ловко сумел оболтать командира.
Стас незаметно посмотрел на эльфа, встретил его смеющийся взгляд и расхохотался сам.
— Мало того, так этот прохвост еще и из под твоего меча не битым ускользнул.
И снова расхохотался, глядя на обескураженное лицо эльфа.
— Вот такие мы люди. Босыми руками не возьмешь.
…Ждать да догонять, хуже все.
Все чаще и чаще Стасу казалось, что работает председателем колхоза. Чтобы как-то скоротать время с раннего утра уходил в посад. Иногда с ним увязывался и Рэдэльф. Стоял молча рядом, смотрел страдальчески, как сыплется из под топоров щепа, устилая землю.
Стас виновато пожимал плечами.
— Что поделаешь, Рэд. Люди не эльфы. Лес рубят, щепки летят. Не научились они еще на деревьях гнезда для себя вить, как птицы небесные.
И благодарил бога за то, что с ним на прогулки уходит только Рэдэльф. Его молодые спутники охотнее оставались с воями. Все они прекрасно владели мечом, в чем убедился сам Стас, несколько раз встречаясь с ними в поединках. А уж в стрельбе из лука и вовсе не уступали ему. Зрение же в остроте не уступало морскому биноклю. А скоро и вовсе вызвались нести дозорную службу наравне со всеми.
И только Рэд, как живой укор, с утра и до позднего вечера живым укором стоял перед глазами. И чаще чем сам Стас бросал жадные взгляды в сторону крепостных ворот.
— Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. — Как мог, успокаивал эльфа Стас. — Дольше терпели.
И черной завистью завидовал Хмурому. Свисту, тому же Лехе. Даже Толяну. Живут же люди! Не горя, не заботы. И почему все липнет именно к нему? Больше всех надо что ли?
Перехватил в посаде Бэрдяй.
Безбоязненно прихватил за локоток, увлек в сторону.
— Скажи, вождь, почему терем свой стороной обходишь? Или не люб он тебе? Не так поставили?
Стас смутился.
Рядом с Бэрдяем старики. Стоят молча, лишь головами покачивают. В глазах обида.
— Ну, не могу я сейчас в него заселиться. Сколько еще человек под небом ночуют. А я в хоромы залезу. И что я один там делать буду? — развел он руками.
— А роду позор! Вождь родовой и володетель Зареченского коняжества без крыши над головой живет. Или в коняжеские хоромы надумал переселиться? — Строго спросил Бэрдяй, под одобрительные взгляды своих спутников.
— Хмурый там в наместниках останется, если справится с конязем Бохуном. — Словно оправдываясь, ответил Стас. — Я, старики, своих людей не бросаю. Не для того Волчок ставлю, чтобы бежать из него. Считайте, что здесь мне пуп резан.
Бэрдяй сконфузился и отвел глаза в сторону.
— Прости, вождь. Не сочти за обиду. Люди тревожатся. Иначе в век бы не полез с допросом. А переезжать в терем тебе все равно придется. Люб или не люб. А только людям так спокойнее будет. Успокой народ. Одиночества не страшись. Там и для Алексея покои, и для Толяна. Для твоих эльфов. Да и конязю Зореню есть где голову преклонить. Терем ставили, дерева не жалели.
Стас машинально провел ладонью по небритой щеке.
— Будь по вашему, завтра же переберусь. — Неохотно согласился он. — Приходите на новоселье.
— Так зачем откладывать? Сегодня и ночуй. Богатство твое все у тебя за плечами. Только за порог шагни… — Обрадовался Бэрдяй. — А мы вечерком заглянем. Если двери не закроешь. И медку с собой захватим, и бражки принесем.
Стас подавленно махнул рукой и обернулся.
— Веселин? Слышал? Переезжаем. Присмотри там, что-нибудь подходящее для Рэда с товарищами.
— Ну, что, старики? Запьем это дело? По чарке.
Старики переглянулись.
— Можно и по чарке. — Солидно ответил самый старый из них. — До вечера еще далеко. А можем и по две, и по три. От тебя слышали, что бог троицу любит. Вот и успокоим старика.
Стас весело засмеялся.
— Памятлив, однако, Старый…
Дошли до его жилища.
— Заодно и попрощаемся с этими стенами.
Веселин разлил вино по чаркам.
— Будем здоровы.
— И от этого не откажемся. Нам лишнее здоровье не повредит. И тебе по здорову, вождь. — Важно отозвался Бэрдяй.
Старики засмеялись.
Раскраснелись, разгорячились, разговорились. Похоже было. Что придется совмещать два события в одном. Не переслушать. Стас посмеивался, потягивая вино, и слушая в пол-уха, думал о своем.
Уж было совсем темно, когда он открыл двери и негромко позвал.
— Ребятки, кто близко есть?
— Здесь, вождь…
— Проводите, ребятки, уважаемых людей. Темно. Упасть могут.
Старики от провожатых отказываться не стали. И уж из далека, вспомнив, погрозили пальцем.
— Помни, вождь Слав, ты обещал!
Стас глубоко вздохнул и с сожалением оглядел, ставшее уже привычным, жилье.
— Старею. — Проворчал он. — Привычки появляются.
И крикнул.
— Веселин! Пошли. Зови эльфов.
— Уже, командир. Третий сон видят.
Терем виден издалека. На людном месте поставлен. В нарушении всех существующих правил средневековья. Ему в центре крепости место занять. Там красоваться, горделиво подняв свои вычурные шатры над стенами детинца. А здесь для храма место. Место людное, захочешь, не обойдешь.
Поднялись по красному крыльцу.
У дверей Хруст уже успел стражу поставить. Встретили с улыбкой. Осчастливил ребят воевода Хруст. В наипервейшую стражу поставил. Во всей красе явились. В новеньких банданах. Волчовки, гордость его полусотни, словно на показ. В не ярком свете факелов разглядел на могучим плече одного из них волчью оскаленную голову, воплощенную мечту Толяна. Его рук творение. Вот только неуклюжие алебарды, или бердыши, никак не вязались с их оригинальным обликом.
— А ну — кА, поворотись, сынку. — Тоном гоголевского героя, скомандовал он другому.
Мог бы и не просить. Парню и без того хотелось похвастать своим плечом.
Коснулся его груди.
— Не на плече, здесь память рода!
И шагнул в терем.
Пахнет свежим деревом. Аж, ноздри щекочет.
Как в Соколяне прямо перед дверями на высоком месте кресло. Простое, но добротно сработанное. Вдоль стен широкие лавки, покрытые домоткаными дорожками. Такая же, только широкая, нарядная дорожка протянулась от дверей до кресла. Окна кованными ажурными решетками забраны. На стенах пылают факелы.
