Я показал на незнакомый истребитель:
– Чья машина?
– Старший лейтенант Игнатьев прилетел. С Калининского фронта. Депешу привез нашим генералам. У них там подо Ржевом фрицы наглеют. Сейчас опять в Старицу полетит. Герой Советского Союза, между прочим. Самолет заправлен уже.
– Я не то спросил! Что за машина-то? Знаешь?
Петрович сплюнул, шагнул мне навстречу, выпрямился во весь рост и выдал скороговоркой:
– 185-й Поликарпова. «Образцовый». Семьдесят первый мотор. Стальные крылья с дюралюминиевой обшивкой. Три синхронных ШВАКа. Калибр – двадцать миллиметров. Масса секундного залпа три с половиной килограмма. Сейчас проходит фронтовые испытания. Говорят, на высоте 700 километров в час делает. А тебе-то что?
– Спасибо! – пробормотал я и побежал обратно.
Мне ничего. Мне бы только получше рассмотреть этот 185-й. Ведь улетит – и все, больше не увижу! Как пить дать на «миг» пересадят или на «лавочку». Ну, может быть, на «як». А новых поликарповских истребителей в ближайшее время точно не будет. Так хоть полюбуюсь на это чудо…
– В чем дело, товарищ?
Я отдернул руки, отошел от фюзеляжа и посмотрел на Игнатьева. Он был в летном обмундировании, уже и очки со шлемофоном надел.
В чем дело? Ответить вразумительно не получилось. Я просто ткнул пальцем в крыло и сказал:
– Смотрю, гвардии старший лейтенант.
Потом помолчал секунду и добавил:
– У меня похожий самолетик.
Наверное, на моем лице было столько идиотского восторга, что Игнатьев улыбнулся и сменил гнев на милость. Даже очки снял, чтобы получше меня разглядеть.
– Похожий – это какой?
– «Ишачок». Вон он стоит.
– И хорошо летаешь?
– Плохо. Но в училище пилотаж сдал на «отлично».
– Понятно! Увидел старшего брата?
– Так точно!
– Как звать-то?
– Стриж. Николай Стриженов.
– Ну смотри, Стриж, любуйся. Машина добрая. Ничего лучше пока еще не придумали.
– Как он в управлении?
– Отлично.
– А в бою?
Игнатьев поморщился и сжал губы.
– Запрещают нам воевать, Стриж. За линию фронта – нельзя, втягиваться в бой – нельзя. Мы ведь его только испытываем. С «мессерами» не встречались. Но самолет замечательный! Хочешь, секрет открою?
– Конечно! Никому не скажу.
– Даешь слово гвардейца?
– Так точно!
– Благословенный это самолет. Нам ведь сам Николай Николаевич инструктаж проводил. Не побрезговал, хоть и главный конструктор. Потом каждого перекрестил и самолеты тоже да всех нас благословил. Так и сказал: «С Богом!» Он ведь в семинарии учился. И отец у него священник. Так что не простой это самолет. А с «мессерами» еще встретимся, даже не сомневайся.
Наконец я рассмотрел истребитель со всех сторон, потрогал все, что можно было потрогать, обошел его кругом и спросил Игнатьева:
– А можно кабину посмотреть?
– Шустрый ты! Чего там смотреть? Давай уж сразу пару кругов над аэродромом сделай.
– Понятно…
Я вздохнул и побрел обратно в казарму.
– Обиделся? Ну и зря! Я не шучу, Стриж. Если ты с «ишаком» управляешься на «отлично», проблем не будет. Сам же спрашивал про управление. Вот и попробуй.
Я остановился.
– Вы серьезно?
– Только пошустрее. Пока Егоров спит. Ему нашего брата не понять. Рожденный ползать… А я уж тебе за техника подсоблю. Оружие с предохранителя не снимай. Еще разнесешь тут все.
И я попробовал!
Инструктаж занял пять минут. Еще столько же я просидел в кабине, привыкая к сектору газа, ручке и педалям.
А потом – рулежка и взлет!
Сказка это была, а не истребитель! Мечта!
Я выполнил две бочки, левый и правый виражи, сделал два круга над аэродромом и посадил самолет.
Взлет и посадка – легкие, без вибраций. Машина устойчивая, послушная. Любой троечник справился бы! Набор скорости и высоты – вообще фантастика! Вот на чем надо летать! Мне даже из кабины вылезать не хотелось.
– Мечта, а не машина, – сказал я Игнатьеву.
– Знаю. Но словам ты бы не поверил. Всегда лучше самому убедиться. Верно?
– Так точно!
– Летаешь ты здорово, даже не для первого раза.
– Спасибо.
Он посмотрел на моего «ишачка».
– А чего это у тебя, Стриж, кок не красный? Ты же вроде гвардеец…
– Гвардеец, да. Но ведь красный кок – это еще и приглашение к бою. А я…
– Что? – насторожился Игнатьев.
– …я еще никого не сбил, мне нечем хвастаться.
– Как это – никого не сбил? Почему? Ты же в гвардейском полку!
Я пожал плечами:
– Не довелось. Не сумел.
Голос Игнатьева зазвенел железом:
– А ты здесь ни при чем. Первого фрица тебе должны были на блюдечке ваши асы поднести. Мы со своими орлятами так и делали. Брали на «свободную охоту» и загоняли фрица прямо орленку на пулеметы. Это, Стриж, называется обучение на войне. Очень действенная штука. И нужная. А на тебя, стало быть, все плюнули? Не хотят время тратить?
Ну почему, почему он надо мной не смеялся? Мне было бы в тысячу раз легче! Я бы потом целый день радовался, что поднял настроение Герою Советского Союза. Но ему не смешно совсем!
К горлу подступил комок, дыхание перехватило…
– Наверное, бесполезно. Я водку пить не умею. И «мессеров» боюсь. Только Егорову не говорите.
Все, не выдержал я, разревелся. Каюк.
Игнатьев обнял меня и похлопал по спине.
– Боишься? Правильно делаешь. «Мессер» – не дрезина, он и убить может. А ты смелый парень. Признался. Я тоже их боюсь, да что толку? Воевать-то все равно кто-то должен. Не сажать же мамок и сестер в истребители? А даже если и посадить, сам-то где спрячешься? Под кровать залезешь? Там тоже страшно. И никаких шансов. Другое дело, когда у тебя под рукой пушки и реактивные снаряды. Тут с перепугу так жахнуть можно, что «мессер» твой на куски разлетится. Один, второй, третий, а потом потихоньку успокаиваешься и уже не страшно совсем.
