Как исполнить Новый Закон христианства? Это можно сделать только путем упразднения законов старого иудейского, римского, дикого, капиталистического мира. Многие считали, что «пришествие Царства ознаменуется отменой иудейского Закона». Закон этот надо отменить, разбить, как были разбиты и скрижали Моисеевы. Новизна учения очевидна для тех, кто хотел понять его основы: «Старые взгляды, от которых не мог отрешиться благочестивый иудей, хотя бы они уже давно потеряли свою способность к благотворному нравственному влиянию, в творческих руках Иисуса наполняются совершенно новым содержанием. Соединение изумительное: новое удерживает от старого ароматический земной запах, сохраняет его конкретную определенность, а старое спасает от гибели лишь посредством оживления, новым духом, приобщаясь к великому будущему», – отмечал А. Юлихер.
«Старое» должно быть понято в одном смысле: «Старо как мир!» Иисус ясно говорит нам: «Вы познаете истину, и истина сделает вас свободными». И сегодня лицемерием отдает от попыток приглушить факт, что на смерть и страдание Христа отправили не кто иные, как иерархи евреев и слуги Цезаря (власть религиозная и светская, то есть сильные мира сего). Иисус понимал, что мир злата и капитала – это мир злобы, алчности, насилия, грабежа. Мир сей прогнившей власти надо подвергать самой жестокой критике везде и всюду! Его назовут космократором, «владыкой порядка, управляющего миром». Ради справедливости в мире он взошел на крест! «Поэтому Иисус не может принадлежать исключительно тем, кто называет себя его учениками. Он составляет гордость всякого, кто носит в своей груди сердце человеческое. Слава его заключается не в том, что он выходит за пределы всякой истории; истинное поклонение ему заключается в признании, что вся история без него непостижима» (Ренан).
Запад по праву увидел в нем своего великого сына, но и Восток поспешил записать его в свои ряды. Индийский мыслитель Вивекананда, выступая в 1900 г. в Калифорнии с лекцией «Христос-посланник», заметил: «Итак, прежде всего, Иисус из Назарета – настоящий, преданный сын Востока. Он не питал веры ко всему, что принадлежит этому быстроисчезающему миру. У него не было другого занятия в жизни, другого понятия, кроме того, что он – Дух».
Христос и Пилат – две философии и стороны бытия
Тогда почему же того, за кем все человечество признает столь исключительные заслуги, все же убили?
О Пилате в истории сказано не так много (в Новом Завете, у Иосифа Флавия, Евсевия, Филона Александрийского), хотя фигура очень даже прелюбопытная. Может, не столько в историческом плане, сколь психологически. Судьбе было угодно, чтобы он вынес решение по вопросу, который многие христиане считают самым главным во всей человеческой истории. Некоторые даже видели в Пилате автора «Протоевангелия». Они задаются вопросом: «Чем весьма существенным обогатится наша духовная жизнь, если мы разберемся в истинной роли и судьбе Пилата – единственного человека, который защищал Иисуса в день Казни?» Впрочем, ответ на сей риторический вопрос менее важен, чем понимание причин Казни.
Никак нельзя согласиться с тем, что Иисус предстал в глазах Пилата только как «безвредный мечтатель и больше ничего» (Кассиан). Оглуплять и принижать римских правителей мы не станем. Это далеко не так. Каждая из сторон, прекрасно понимая опасность Его заявлений («Я – Царь Иудейский!»), хотела переложить на другую всю ответственность за содеянное. Синедрион, воспитанный в духе Моисеева Закона, где о любви к ближнему (в частности, к простому и бедному человеку) не было даже речи, понимал, что сохранение жизни Христу означает потерю авторитета верховной власти. Ведь, по сути, Христос потребовал от народа иудейского не подчиняться им и Закону. А как же еще прикажете понять Его призыв превзойти «праведность» учителей, тех, кого он называл книжниками, фарисеями? За этим стояло не только требование изменить жизненную философию, но отбросить освященную веками идеологию Талмуда.
Это же не что иное, как подрыв основ власти! Радикализм требований Иисуса очевиден. Вместо Моисеева закона он предлагал им закон Иисуса Христа, в котором важное место занимали идеи равенства. Хотя закон Моисея (совершенно недвусмысленно) говорил о безусловном превосходстве еврейского народа над всеми остальными народами. Поэтому Иисусу ничего другого и не приходилось ожидать – ни от суда, ни от народа, ни от Рима… Элита евреев и римляне не желали отказываться от своего привилегированного положения. И распятие Иисуса de facto мы воспринимаем как совместный приговор Богу царей, первосвященников и торгашей.
Причем торговля идет уже не вокруг Его судьбы (она решена), но о том, на кого падет вина за содеянное (Пилат: «Возьмите Его вы и по вашему закону судите Его», а судьи: «Нам не дозволено предавать смерти никого»; но первосвященники и олигархи возопят: «Распни, распни Его!»). И все же поведение Пилата как человека можно понять. Он колеблется и не хочет брать на себя такой страшный грех. Так же считает и Христос, говоря ему: «Ты не имел бы надо мной никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; посему более греха на том, кто предал меня тебе». В самом деле, ведь когда толпа иудеев стала настаивать на казни Иисуса Христа, Пилат презрительно бросил ей: «Возьмите Его вы и распните, ибо я не нахожу в Нем вины». Однако те потребовали от него казни Сына Божьего. «Мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал себя Сыном Божиим», – злобно кричали они. Кстати, выдача народу осужденного человека была обычной римской практикой. К примеру, в римском юридическом тексте от 88 г. н. э. цитируются слова префекта, обращенные к преступнику: «Ты заслужил кару… но я отдам тебя в дар толпе и тем покажу себя более милосердным, чем ты». Собственно, именно так хотел поступить Пилат.
Три часа толпа евреев убеждала Пилата, понукая его криками: «Распни, распни Его!». Так и не удалось ему остудить осатаневшую публику. Не помог и аргумент: «Се Царь ваш!» Он вызвал еще большую ярость у толпы. Когда же он спросил: «Царя ли вашего распну?», саддукеи и первосвященники тут же ловко поймали его в западню: «Нет у нас царя, кроме кесаря!» Тут уж перед Пилатом и вовсе замаячила мрачная перспектива быть обвиненным в laesa majestas, в оскорблении императора. Чернь иудейская угрожающе завопила: «Если отпустишь Его, ты не друг кесарю. Всякий, делающий себя царем, противник кесарю».
Замечу, что подобные обвинения нередко приводили к конфискациям и даже пыткам тех, против кого обвинение было направлено. Для жестокого и коварного Тиберия, который затворился от всего мира на Капри, горя жаждой мщения едва ли не ко всем, достаточно было ничтожного предлога, чтобы послать убийц. Тем более что тогда же подвергся опале один из ближайших приближенных Тиберия, которому Пилат
