утверждение, моя крепость. Мною цесари царствуют, а сильные пишут правду. Я любящих меня люблю, ищущие меня найдут благодать». Ведется строительство объектов культового зодчества, гражданской архитектуры. Огромна заслуга великих итальянских зодчих, создателей комлек-са Кремля. Могло ли сложиться Русское Возрождение без влияния зарубежья? Думается, нет особого смысла ломать копья по сему поводу: учеба, заимствование, передача опыта – условия для всякой цивилизации. Тем более справедлив подобный вывод в отношении «запоздавшей цивилизации». Со стороны русских видим следы внимательно-бережного обращения к опыту иноземных строителей, мудрецов и иерархов. Все это великолепие Св. Софии было разграблено и увезено «латинянами», «славными» рыцарями IV Крестового похода, хотя при захвате городов, крепостей, церквей и соборов и другие конфессии вели себя нисколько не лучше. Помимо создания храмов, появляются и гражданские постройки (парадные, трапезные, жилые палаты и т. п.). Столица понемногу начинает украшать себя (горельефы святых воинов Георгия Победоносца и Дмитрия Солунского, украсившие Фроловскую проездную башню).
Отметим еще одну особенность данного периода. Если ранее заказчиками строительных работ выступали великий князь, его семейство, знатные бояре, виднейшие представители духовенства, то с середины XV в. на авансцене появляется новая социальная группа – это купцы. Значительное число построек создается по заказу богатых гостей. Почти половина сооружений эпохи возведена при непосредственном участии московского купечества (Ховрины, Ермолины, Таракановы). Помимо церквей Крестовоздвижения и
Спаса Преображения в Симоновом монастыре, Ховрин стал возводить Успенский собор (1472–1474 гг.). Успенский собор строился как кафедральный собор (митрополичья кафедра всея Руси). Заказчиком выступал митрополит Филипп, «благорасположенность» проявил Иван III. Сооружение должно было соответствовать возросшему значению Церкви («Восхоте-ша бо въздвигнути храмъ велик зело»). Первый (до- Фиоровантевский) Успенский собор строили зодчие Кривцов и Мышкин, но из-за просчетов конструктивно- технического характера, а также и землетрясения («Тое же весны бысть трусь въ граде Москве») собор рухнул. Летописи говорят, что мастера-строители «не разуме-ша силы въ томъ деле» (не было опыта). Побоявшись, отказались возводить собор и псковские мастера, и тогда пригласили болонца Аристотеля Фиорованти, создавшего знаменитый Успенский собор (1475–1479).
Строительство стен и башен Московского Кремля завершит Алевиз Новый. Наконец, Марко Руффо и Пьетро Солари соорудили знаменитую Грановитую палату. Самое непосредственное участие приняли они и в создании Пушечного и Монетного дворов. Итальянцы стали крестными отцами нарождающейся российской архитектуры, хотя известны и некоторые славные имена русских купцов-строителей. Что представляли собой города Московии в XVI веке? Как жил народ? Условия проживания и быта русского народа оставляли желать лучшего, и свидетельство тому – ведение деревянного строительства. Москва более чем на 7/8 была застроена деревянными хижинами. В воспоминаниях иноземцев сказано, что «дома знатных жителей малы и по большей части крыты соломой». В комнатах нормальных печей нет, а избы топятся «по-черному» («Так что немалое наказание в них оставаться»). Вместо окон употребляются льняной холст, бычий пузырь или слюда. Нередко люди и скот находятся в одном помещении, что не очень способствует чистоте. Деревянные храмы позже стали заменяться каменными, сложенными из жженого кирпича. Церквей в Москве превеликое множество, так что нет улицы, где бы их не было (еще и по нескольку). Ряд больших церквей красивой архитектуры и великокняжеский дворец с золотыми крышами и куполами, видимо, построены итальянцами, которые «были когда-то отвезены туда пленными из Польши и Литвы». В Москве обитали к концу XVI в. не более 30 тысяч человек. Вот что писал о Москве папский легат и дипломат Антонио Поссевино, посетив город в 1581–1582 годах: «Однако в двух московских крепостях, одна из которых примыкает к другой, есть нечто великолепное. Одну. украшают несколько замечательных храмов, построенных из камня, в то время как остальные храмы города деревянные, и княжеский дворец; другую же – новые лавки. Крепости и укрепления, существующие в настоящее время у московитов, довольно значительно отличаются от тех, что были в прежние времена. Две крепостные стены в Москве построены по приказу князя Василия, отца нынешнего государя, миланским архитектором, итальянскими строителями. Память об этом сохраняется в надписи над воротами в. стене, сделанной латинскими буквами под святым ликом Пречистой Девы».
Среди русских строителей, принявших непосредственное участие в строительстве Московского Кремля, известно имя Василия Ермолина. Академик А. Шахматов установил по летописи его имя – Василий Дмитриев, сын Ермолин, никаких сведений о его детских и юношеских годах нет. Известно, что еще Дмитрий Донской окружил Кремль каменной стеной, но к XV в. стены стали разрушаться, и молодой Иван III решает в 1462 г. подновить стены, перестроить башни Кремля. Московское царство только начинало обустраиваться всерьез, границы его на север и юг отстояли всего на 80—100 км. На западе (за Можайском) начиналось Великое княжество Литовское. Однако особо стоит подчеркнуть, что за годы правления Иван III в три с половиной раза расширил границы Руси. Предстояло и в стройках отобразить крепнущую мощь нового государства. Русское Возрождение должно было противопоставить нечто европейскому Возрождению, и этим стали монастыри. Со времен Сергия Радонежского Троицкий монастырь был важнейшим культурным и просветительским центром на Руси. Многие монастыри считались его «дочерними обителями» (Соловецкий, Ферапонтов, Кирилло-Бе-лозерский), поэтому к монастырю всегда было привлечено пристальное внимание. Василий Ермолин оказался талантливым строителем. Созданная им трапезная потрясала всех, кто ее видел, соперничая по красоте с помещениями лучших княжеских дворцов. Такого «дива» еще не было на Руси, ее стали копировать, о ней с восторгом отзывались многое повидавшие иностранцы. Ермолинскую трапезную запечатлели на иконах. Итальянские архитекторы Марко Руффо и Пьетро Антонио Солари, осмотрев творение Ермолина, решили взять его за образец при сооружении Грановитой палаты в Кремле. К сожалению, она не дожила до наших дней из-за дурной привычки россиян все перестраивать.
Подчеркнем наличие связи между укреплением государства Российского и масштабом и качеством строительства. Чем крепче Русь, тем больше и лучше она строится! Строители занимали почетное место среди профессий прошлого. В Московской Руси было создано 29 крупных построек (из них 26 – каменные) за четверть XV в. Темпы строительства заметно превосходили ран-немосковскую эпоху, когда почти столько же было построено на Руси за сто лет (с 1320-х по 1420-е годы). Подавляющее число строений поднялось в Москве. Храмы – очаг не только религиозного, но и культурного, духовного пристанища. На мгновение представьте себе возвышенную тишину и атмосферу церковной службы… Вы вошли в спасительную юдоль – и где-то там, вне церкви, остались заботы и волнения суетного и жестокого мира. Войдя в храм, вы словно бы сбрасываете с себя мирские одежды, отбрасываете все тяготящие вас проблемы. Не зря же философ К. Леонтьев говаривал, что лучшие минуты жизни провел в церкви на Сретенке. Голоса певчих подобны ангельскому хору, проникая вам в душу. Словно омытый чистыми водами купели, слушаешь заутреню. Взор притягивают Царские врата с радугой красок на золотом фоне, радостная игра ангельских крыльев евангелистов. Магическое воздействие оказывает и голос священника (проникновенно-мелодичный, празднично-лиричный или торжественно-печальный).
Российский философ Е.Н. Трубецкой так писал об особой миссии Божьего храма, оказывающего воздействие на весь внутренний мир чувств и настроений человека: «Мы имеем и здесь необычайно многообразную и сложную гамму душевных переживаний, где солнечная лирика светлой радости совершенно необходимо переплетается с мотивом величайшей в мире скорби – с драмою встречи двух миров.» Особенно подчеркнута им «педагогическая мотивация» церковной службы. Описывая собрание новгородских икон (6 маленьких икон Благовещения и евангелистов XVI в.), он говорит: «Казалось бы, световая радуга и полуденное сияние, окружающее евангелистов, есть прежде всего праздник для глаза».
Но есть и иной храм, где царит праздник сердца и ума. Была и останется храмом наших чувств и
