История рыцарства. Самые знаменитые битвы

встав, поклонися архиепископу, архиепископ же

Атака шведов

Спиридон благослови же его и отпусти». И двинулся в поход – «в мале дружине, не сождався со многою силою своею, но уповая на Святую Троицу». Войско свое он собрал всего за один день – никак нельзя было допустить шведов до города Ладоги, чтобы разорили они земли русские вдоль Невы! Для скорости решили не плыть по Волхову, а идти «водской дорогой» от Новгорода через Тесово. Примерно полторы сотни километров рать могла преодолеть дня за два.

15 июля 1240 года в 11 часов утра новгородцы атаковали шведов. Те же, не подозревая о близости русских, даже не озаботились охраной своего стана. Неприятельские ладьи-шнеки покачивались на волнах; под лучами солнца ослепительно белели шатры. Златоверхий шатер Биргера был виден издалека. В Ладожское озеро, оттуда по Волхову на Новгород – честолюбивый зять короля уже зрил себя на княжеском троне... Нападение русских было столь внезапным, что шведы не успели «опоясать мечи на чресла свои».

И вот уже русская дружина гонит неприятеля к берегу. Пешие ополченцы рубят сходни, топят шнеки. «Ту бысть велика сеча свеем»... Сам Александр рассказывал после о подвигах шестерых мужей из своей дружины.

«...Один из них, Гаврило Олексич, прорвался вслед за бегущим Биргером до самого корабля его, был низвергнут и с конем в воду, но вышел невредим и опять поехал биться с воеводою шведским». Этот воевода навсегда остался на поле боя, та же участь постигла от руки Гаврилы и епископа. Другой новгородец, Сбыслав Якунович, поразил всех «своею храбростию, не раз врываясь с одним топором в толпы неприятельские». Рядом с ним княжеский ловчий Яков Полочанин с мечом в руках бросался на шведов... Четвертый новгородец, Миша, с отрядом своим «ударил на неприятельские корабли и погубил три из них»; пятый, отрок княжеский Савва, «пробился до большого златоверхого шатра Биргерова и подсек у него столп»; шестой, слуга княжеский Ратмир, «бился пеш, был окружен со всех сторон врагами и пал от множества ран...».

От своих доблестных воинов не отставал и сам князь – «и самому королю възложи печать на лице острым своим копией». Вопрос о том, следует ли понимать эти слова буквально (мол, король был ранен в лицо), до сих пор остается открытым. Скорее всего, дело тут в другом. В описаниях того времени «сташа в лице» означало расположиться перед войском. «Печать на лице» вполне можно трактовать и как урон, нанесенный авангарду шведов. Впрочем, заслуг Александра это никак не умаляет.

Сражение затянулось до вечера. На ночь все стихло. Летопись сообщает, что шведы вывезли на двух кораблях своих погибших «вятших людей», а прочих «ископавше яму, вметаша в ню бещисла». А вот новгородские потери: «всех двадцать мужь с ладожанами, или мне, Бог весть». Но главное – шведы позорно бежали вниз по течению Невы. А отважный князь получил свое второе имя – Невский...

Но в руках ливонцев по-прежнему оставались Псков и Копорье, откуда до Новгорода рукой подать. Вот почему Александр решает нанести первый удар на копорском направлении. Короткий переход – и русское войско овладело крепостью. «И изверже град из основание, а самих немец изби, а иных с собою приведе в Новгород, а иных пожалова отпусти, бе Бо милостив паче меры, а вожан и чюдцу переветников извеша...» Правый фланг воинства новгородского, «водьская пятина», был в безопасности. А неутомимый полководец снова в походном седле. В марте 1242 года он уже под Псковом. На помощь спешит его брат Андрей Ярославич с «низовым» войсками – и вот орденские наместники в оковах отправлены в Новгород. Семьдесят знатных братьев и много простых рыцарей полегло в том бою...

Но тевтонцы отнюдь не планируют сдаваться. Мейстер Ливонии Андреас фон Фельвен, брызгая слюной, приказывает готовить расправу: «Пойдем на Александра и победивше руками имам его!» В Дорпатское епископство стекаются рыцари «со всеми бискупы (епископами) своими, и со всем множеством языка их, и власти их, что ни есть на сей строне, и с помочью королевою». В «один громящий кулак» собрались немецкие рыцари, эсты и войско короля шведского. Весной 1242 года из них формируется разведывательный отряд – прощупать силу русских войск. Двадцатью километрами южнее Дерпта он наголову разбивает русский «разгон» под началом Домаша Твердиславича и Керебета – им доверил разведку Александр Ярославич... Те, кто уцелел, вернулись к князю. Темнее тучи сделался он. «И поиде, – сообщает летописец, – на землю Немецкую, хотя мстити кровь христианскую». Русская рать выступила на Изборск.

А в ставке орденского командования ликовали. До утра не смолкали победные гимны, звенели кубки, горели огни. Победа над небольшим отрядом русских окрылила ливонского мейстера. Он принимает решение дать русским сражение – и сам встает во главе войска, выступившего из Дерпта на юг. Так закованные в броню рыцари сделали первый шаг по направлению к Чудскому озеру.

...Узнав, что навстречу движется огромный отряд ливонцев, новгородское войско повернуло («вспятися») на озеро, «немцы же и чудь поидоша по них». Новгородцы двинулись к Чудскому озеру, чтобы отразить обходный маневр немецких рыцарей. Здесь, у острова «Воронея Камени», встали лагерем русские ратники. Александр решил дать бой. «Воя великого князя Александра исполнишаяся духа ратна, бяху бо сердце их аки львом», они готовы были «положити главы своя»...

...Еще и еще раз осматривал Александр позицию. За спиной – поросший густым лесом берег с крутыми склонами. Правый фланг защищен водным участком – Сиговицею. Сюда, в воду, теплую от ключей, зимой в изобилии собираются сиги – а лед бывает очень тонок... Неслучайно жители приозерья всегда объезжают это место стороной. Стоит загнать сюда врага – ни один не уйдет живым! Камнем потянут на дно железные латы... Наконец, на левом фланге – высокий береговой мыс, откуда широко кругом видно.

Перед битвой Александр помолился в церкви Святой Троицы, получил благословение. Выйдя из храма, произнес: «Суди Боже, и разсуди прю мою от языка валеречива: „помози, Господи, яко же древле Моисеови на Амалика и прадеду моему, князю Ярославу, на окаянного Святополка...“» Вставало солнце, алыми лучами рассекая белоснежную гладь льда. Темными рядами застыли пешцы. Щиты сомкнулись, образуя непроходимую стену, ощетинились длинные копья. Впереди построились лучники, на флангах – конные. Занималось утро 5 апреля 1242 года.

Но вернемся к тевтонцам. Как мы помним, автор «Рифмованной хроники» за каждым немецким участником сражения закрепляет шестьдесят русских. Для большинства исследователей это выглядит всего лишь неубедительной попыткой оправдать собственное поражение.