отправили туда. Я не был настолько глуп. Мы не перепродавали оружие из стран Дальнего Востока. Это могли быть только наркотики. Потому я спросил, почему для контрабанды наркотиков был использован израильский военный самолет. Мне сказали, что тип, который командует панамскими ВВС, и есть Майк Харари. Так в чем же проблема?
Я говорил об этом во время обеда и в бюро и возмущался тем, что мы поддерживаем Харари в таких его действиях. В бюро был почтовый ящик для жалоб, туда можно было направлять свою критику по компьютерной связи. Затем ее передавали в отдел внутренней безопасности. Я послал формальную жалобу. Но проблемой этой системы было то, что отправляемые жалобы попадали на стол высокопоставленным офицерам; таким образом, мою жалобу мог увидеть сам Харари.
Это была соломинка, которая сломала спину верблюду. Мой поступок больно ударил по самому уязвимому месту Харари. Он ведь не мог терпеть меня еще со времен нашей прошлой встречи.
* * *
В это время разворачивалась операция, в ходе которой меня направили на Кипр. Собственно, ехать должен был не я, но так захотел Итцик. Меня удивило, что послать решили именно меня, и волновался.
Моим заданием было выступить посредником в ходе операции, которая уже шла. Я мало знал ее подробностей, но мне нужно было встретить одного человека и наладить систему по отправке различных взрывных устройств в Европу. Я даже не знал имени моего контактного лица. Он был европейцем и связником с ООП на Кипре, а одновременно торговал оружием. Задней мыслью было убить сразу двух зайцев. Этот человек продал бы взрывчатку оружейным дилерам, через него мы вышли бы на них, навели на них полицию, а они подумали бы, что их выдала радикальная фракция ООП.
Я должен был обеспечить, чтобы оба задействованных лица в назначенное время встретились в Брюсселе для передачи товара. Сделку проводили именно в Брюсселе, потому что взрывчатка и взрыватели были отправлены из штаб-квартиры Моссад дипломатической почтой в европейскую главную резидентуру Моссад в Брюсселе. Из-за политического значения Брюсселя в этот город обычно поступает очень много дипломатической почты.
Покупателями были голландские и бельгийские торговцы оружием. Наша задумка состояла в том, чтобы втянуть обоих дилеров в сделку, сообщить о ней полиции этих стран, чтобы те начали расследование, а затем навести полицейских на место сделки и дать им арестовать ее участников с поличным. Конечно, полиции были нужны доказательства. Их с успехом и анонимно поставлял ей Моссад.
В план входило, что Мишель на своем прекрасном французском время от времени давал бы полицейским «наводку», вплоть до момента передачи товара.
Я жил на Кипре в номере отеля «Сан-Холл» с видом на порт Ларнаку. Груз был уже погружен в машину и доставлен в Бельгию. Мне следовало передать этому человеку на Кипре ключи от машины и от багажника. Затем я должен был сообщить точное время и место, где им передадут машину. Они хотели встретиться со мной на Батерфлай-Хилл, но я настоял на передаче ключей в отеле.
Этих людей бельгийская полиция взяла с поличным, стоило им подойти к машине; среди них был и тот человек, которому я передал ключи 2 февраля 1986 года. Власти конфисковали более 100 кг пластиковой взрывчатки и взрыватели.
После этого я начал собираться, чтобы вылететь домой. Но я не знал, что на Кипр меня послали по совершенно другой причине. Это было частью операции, с которой я был немного знаком еще со времен моей работы на компьютере в бюро.
Новый приказ был таким: никуда не выезжать из гостиницы и ждать звонка от одного из сотрудников отдела «Метсада», который осуществлял наблюдение за аэропортом Триполи в Ливии. Таинственное послание, которое я должен был принять по телефону, звучало так: «Цыплята вылетели из корзины». Приняв звонок, я должен был включить свой «бипер» — автоматический мини-передатчик, который бы каждые 15 секунд передавал бы один и тот же сигнал: «Цыплята вылетели из корзины». Сигнал принимался ракетным катером израильского флота и передавался израильским ВВС, чьи истребители уже ждали в воздухе этого сигнала, чтобы принудить к посадке в Израиле ливийский правительственный самолет «Гольфстрим-11».
«Цыплятами» были несколько самых радикальных и непримиримых, разыскиваемых по всему миру террористов ООП, прежде всего Абу Халид Амиль, Абу Али Мустафа, Абул Фатх Гамен и Абу эль-Аббас из руководства Народного Фронта Освобождения Палестины. Эль-Аббас руководил захватом итальянского лайнера «Акилле Лауро» и угрожал американскому полковнику Оливеру Норту, так что тот от страха купил для своего дома одну из самых дорогих систем безопасности в мире.
Ливийский диктатор Муамар аль-Каддафи пригласил их в Триполи на трехдневную встречу. В ней участвовало т. н. Совместное Руководство Революционных Сил Арабских Народов, состоящее из представителей 22 палестинских и других арабских организаций. Оно прошло в крепости Баб-аль-Азизия. Это было ответом Каддафи на маневры американского 6-го флота у ливийских берегов. Делегаты одобрили создание групп террористов-смертников для диверсионных нападений на американские объекты в США и в других странах, если американцы решатся на агрессию против Ливии или другой арабской страны.
Само собой разумеется, что Моссад прослушивал все заседания. Но также естественно палестинцы предполагали, что их подслушивают. Тогда они распространили слух, что вожди ООП собираются ранним утром на небольшом реактивном самолете вылететь из Триполи и, пройдя вдоль юго-восточного берега Кипра, приземлиться в Дамаске. Моссад задействовал двух шпионов, которые не знали друг о друге (это совершенно нормально), и оба ждали телефонного звонка. Один наблюдал за аэропортом. Он должен был увидеть, как люди сели в самолет и после его взлета сообщить другому человеку, который уже передал бы информацию о «цыплятах» мне. А я с помощью автоматического одноканального передатчика ретранслировал бы ее на ракетный катер.
На Кипр я приехал под именем Джейсона Бёртона. Половину пути туда меня вез израильский патрульный катер, затем в гавани меня пересадили на частную яхту. А, судя по отметкам в моем паспорте, я прибыл на Кипр на самолете.
Погода была холодной и ветреной, туристов было мало. Но в моей гостинице жило много палестинцев. Когда я выполнил первое задание и остался ждать телефонного звонка, мне нечем было заняться. Я мог выходить из номера, но не из отеля. Мне стоило лишь сообщить администратору, где я нахожусь, и в случае звонка меня легко бы отыскали.
Вечером 3 февраля 1986 года я увидел в холле гостиницы одного человека. Он был очень хорошо одет, носил очки в позолоченной оправе и три больших кольца на правой руке. У него была острая бородка и усы. На вид ему было около 45 лет. Его черные волосы начали седеть. Он носил дорогие кожаные туфли и специально сшитый костюм из шерсти наилучшего качества.
Он сидел в холле и листал какой-то арабский журнал, но я увидел, что внутри этого журнала лежит «Плэйбой». Я знал, что он араб и знал, что он ведет себя как важное лицо. Я решил, черт побери, мне все равно нечего делать, почему бы не установить с ним контакт.
Я реши выйти на него напрямую. Я просто подошел и сказал по-английски: «Могу я посмотреть центральный листок?
— Простите? — ответил мужчина. По-английски он говорил с сильным акцентом.
— Ну, вы знаете, «плэймэйт», девчонку в середине.
Он засмеялся и показал ее мне. Я представился как британский бизнесмен, который почти всю жизнь провел в Канаде. Наша беседа была приятна. Через некоторое время мы решили вместе поужинать. Этот человек был палестинцем, жил в Аммане и, как и я (по «легенде»), занимался импортом и экспортом. Он, очевидно, любил выпить, потому после ужина мы пошли еще в бар, где он порядочно «набрался».
Я, походя, выразил большую симпатию палестинскому освободительному движению. Я даже упомянул, что во время Ливанской войны потерял много денег из-за прерванных поставок в Бейрут. — Эти проклятые израильтяне, — сказал я.
Палестинец рассказывал о своих делах в Ливии, а в конце, заметив мою очевидную симпатию, сказал: «Израильтяне завтра нажрутся дерьма».
— Ну и здорово. А как вы это устроите?
— Мы узнали из одного источника, что израильтяне подслушали встречу ООП с Каддафи. Мы сделаем в аэропорту маленький фокус. Израильтяне подумают, что руководители ООП вместе полетят одним самолетом. А они не полетят.
