воздействием его здравых наставлений вы постигли истину католической веры, без которой никто не спасется, всех вас настойчиво просим, увещеваем и умоляем, чтобы об этом желании вашем сообщили нам в посланиях и через надежных послов. Пока же, поддерживая прочный мир с христианами Ливонии и Эстонии, не мешайте распространению веры христианской и тогда не вызовете негодования божественного апостольского престола, который при желании легко может воздать вам возмездием. Но лучше, если бы, соблюдая истинное послушание и божественные обряды, при всепрощении Господнем вы заслужили бы от обоих милость и любовь. Дано в Латеране, XVI Календы февраля, год XI [понтификале нашего (В. И. Матузова, Е. Л. Назарова. Крестоносцы и Русь. М., 2002).
Военные усилия западных европейцев против славянских государств оказались весьма незначительными по результатам, а вот «гуманитарные» куда как более весомыми. Посмотрите сами: единственной славянской общностью, ассимилированной германцами, явились венды, и то до сих пор сохраняются в Германии остатки славянской самодеятельности в виде лужицких сербов, а вот распространение католичества оказалось более широким.
Католиками в настоящее время являются поляки, словаки (есть протестанты и униаты), чехи (католики, есть протестанты), хорваты (католики). Православными остаются болгары (есть часть мусульман-суннитов), сербы. Сильны позиции униатской церкви на Украине (особенно в западной ее части), есть униаты и католики в Белоруссии (в северо-западных районах).
Таким образом, славянский мир оказался в значительной мере расколот. Результат? Достаточно вспомнить, какой погром безнаказанно устроили США в Сербии.
Норманнизм в этом случае, является одним из инструментов разрушения национального самосознания русского народа.
Вызывает недоумение позиция некоторых, весьма известных русских историков и мыслителей, причем тех, кого трудно заподозрить в соглашательстве с Западом, который, без всякого сомнения, является нашим главным и сильнейшим противником или, не побоюсь этого слова, врагом.
В. Кожинов в своей книге «История Руси и Русского Слова» пишет: «Все это (отрицание норманнизма — К.П.) является, несомненно, очень прискорбной чертой исторического самосознания, ибо представляет собой одно из ярких выражений своего рода комплекса национальной неполноценности, присущего, увы, достаточно большому количеству русских людей» (http://www. libereya. ru).
Увы, но здесь В. Кожинов совершенно неправ. Почему? Попробую объяснить…
В 1488 году в Москву прибыл посол императора Фридриха III просить государя Ивана III помощи в войне турками. В числе предлагаемых благ посол предложил содействие в получении королевского титула (известно, что официально Иван III являлся великим князем). Ответ на это предложение выглядел следующим образом: «… мы Божиею милостию Государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей, а поставление имеем от Бога, как наши прародители… а постановления, как есмя наперед сего не хотели ни от кого, так и ныне не хотим» (Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. СПб., 1851, I. стр. 12. Цит. по: Р. Пайпс. Россия при старом режиме).
Ричард Пайпс отмечает: «По московским понятиям, настоящий суверен должен был отвечать трем условиям: происходить из древнего рода, занимать трон по праву наследования и не зависеть ни от какой другой власти, внешней или внутренней» (По кн.: Дьяконов. Власть, стр. 146-62: Он же. Очерки общественного и государственного строя древней Руси, 3-е изд. СПб., 1910, стр 419–420).
В 1532 году императору Бабуру, основателю династии и государства Великих Моголов, потомку Тимура, было отказано в заключении договора о «дружбе и братстве» с великим князем Василием III. Отказ был сформулирован следующим образом: «в братстве к нему не приказал, потому что он не ведает ево государства неведомо: он — государь или государству тому урядник (т. е. правитель с ограниченной властью. — К.П.)» (Русско-индийские отношения в XVII в.: Сборник документов. М., 1958, стр. 6. Цит. по: Р. Пайпс. Россия при старом режиме).
В конечном итоге, — отмечает Р. Пайпс, — предъявляемым Москвой высоким требованиям отвечали лишь два властителя: турецкий султан и ее собственный великий князь, — те самые два правителя, которых Бодин выделил как «сеньориальных монархов Европы».
Возвращаясь к вопросу о «комплексе национальной неполноценности», поднятому В. Кожиновым, могу сказать, что я всегда пренебрегал фрейдизмом и его «комплексами» и мне сложно рассуждать о положениях этого течения в психологии. Но… Я не вижу в поведении русской власти, вплоть до 1991 года, никакого момента униженности (о событиях после 1991 года хочу отметить, что никто, собственно, и не заставлял российскую власть унижаться и амикошонствовать перед Западом). А русский народ, могу сказать совершенно точно, никогда и ни перед какой нацией не испытывал чувства ущербности. Давайте говорить прямо, та незначительная часть российского общества, которая испытывала трепет перед Западом, во- первых, очень часто не являлась собственно русской, а во-вторых, испытывала трепет не перед культурой и военной мощью европейского общества, чего и в России всегда было более чем достаточно, а только лишь перед разного рода тряпками и шмотками. Таким образом, мы имеем дело просто-напросто с разновидностью товарного фетишизма. Однако в настоящее время, в области производства ширпотреба, от ботинок и бытовой электронной техники до автомобилей и компьютеров, несомненным мировым лидером является Китай и страны азиатско-тихоокеанского региона. Зачем нам эта Европа вообще? Она скоро будет наполовину арабской, давайте же сразу дружить с арабами.
Речь совершенно не идет о каком-то «комплексе национальной неполноценности». Дело в том, что норманнизм — это явная, более того, наглая ложь. Отпор норманнизму есть отпор прежде всего лжи.
Посмотрите сами. Никто из историков не «комплексует» по поводу татарского ига. Хотя здесь — то, казалось бы, чувства должны взыграть в полной мере. Представьте себе, целых 240 лет иноземного владычества! И кто нас покорил? Нас, якобы, покорили халха-монголы! Однако «монголо-татарская теория» имеет под собой хоть какие-то основания, хотя бы она и была сомнительной. Есть какие-то записи в летописях о татарских ратях, есть сообщения иностранных источников, хоть что-то, но есть, тем более, что татарская власть принципиально существовала, другое дело в том, что она не была иноземной. В случае же с норманнизмом мы не имеем ничего, кроме каких-то смутных догадок «о роли норманнов», спекуляций на тему национальности Рюрика и сомнительных филологических манипуляций со словом «руотси». Если на Западе норманны долго и успешно терроризировали местное население и запечатлелись в многочисленных свидетельствах, то в славянских государствах они вовсе не удосужились что-либо оставить после себя.
Исследователь, разбирая историю с точки зрения норманнизма, неминуемо сталкивается с колоссальной массой противоречий, и единственный способ остаться на позициях норманнизма состоит в том, чтобы лгать, замалчивать многочисленные факты и прибегать К обычной демагогии, вроде таких утверждений: «Вопрос о роли скандинавов-норманнов в становлении и развитии древнерусского государства дебатируется в отечественной исторической науке уже в течение двух с половиной столетий, хотя для мировой науки эта роль всегда оставалась бесспорной».
Если мировая наука не может решить теорему Пуанкаре, а ученый Перельман может ее решить, то кто прав, Перельман или мировая наука? Можно подумать, что вопросы в науке решаются голосованием. Проголосует шведская академия, и яблоки будут падать вверх, а не вниз.
БСЭ сообщает, что борьба между «норманнистами» и «антинорманнистами» и между славянофилами и «западниками» особенно обострилась в 60-х гг. XIX в. в связи с празднованием в 1862 году тысячелетия России. История России, таким образом, совершенно произвольным образом урезана до 862 года, причем именно на основании положений норманнской теории.
Подобное урезание есть совершеннейшая нелепость. Я могу согласиться с тем предположением, что предки таких ученых, как Белковец Л. П. и Белковец В. В. зародились самопроизвольным образом после 862 года, однако я начисто отвергаю это предположение относительно своих предков.
Между тем Л. Н. Гумилёв рассуждает о преемственности поколений следующим образом: «Мы, люди XX в., так привыкли к эволюционной теории, что дискретность (разрывность) исторических процессов нами не воспринимается. В наше время кажется, что русские происходят если не прямо от питекантропов, то как минимум от скифов, конечно пахарей, а древние русичи XII в. совсем свои, вроде двоюродных дедов. Поэтому все разговоры о старении этноса, о культуре «золотой осени», о потере традиций и обновлении стереотипов поведения оскорбительны для наших великих предков. В этом уверены все обыватели, многие ученые и даже писатели, кроме А. К. Толстого, показавшего в своих балладах глубину различия между Древней, Киевской и Московской Русью» (Л. Н. Гумилев. Древняя Русь и Великая степь).