право. Как насчёт Полиарха?
- Ближе всех к истине. Возможно, он читал тот свиток, что мы добыли, в редакции ли Филокла или более ранней.
- Так, как ты думаешь, кто был автором этого свитка? - спросил Николай. - Он, действительно, близок к тому, что открылось тебе?
- Мне думается, что он восходит к записям самой Габриэль. Это не её записки напрямую, кто-то их переработал, возможно, кто-то близкий к ней. События обрываются внезапно, будто они не были закончены, потом же следует кусок уже в ином стиле, похоже на последующее добавление от другого человека.
- Вот, ещё интересный текст. Аполлинарий 'Об имени Зены'. Не очень большое произведение, но у тебя тут много собственных пометок стоит. Видно, что ты изучал его внимательно.
- Да, ты прав, - кивнул Клеарх. - Это старый спор среди учёных насчёт того, откуда произошло имя воительницы, и что оно значит.
- Даже об этом они спорили? Нет, что ни говори, а философы и учёные - народ странный.
- Дело в том, что никто точно не знал, как правильно пишется и произносится её имя. Одни говорили, что первой следует писать 'кси', и имя её производили от таких слов как 'чужая', 'чужестранка', 'гостья'. Будто бы люди хотели сказать, что она, долго бывшая на Востоке, вернулась в Элладу словно чужестранкой, или же это связано с тем, что её прогнала из дома мать, или с тем, что её называли дочерью не своего отца, но бога войны. Другие же утверждали, что первая буква её имени - 'дзета', и происходит оно от имени Зевса. Меня это занимало раньше, но теперь я точно знаю ответ.
- Так, как правильно?
- Второй вариант верен. Я и раньше так думал, теперь же сам убедился.
- Может, и на другие вопросы ответы нашёл? Меня, вот, интересовало, почему её зовут Коринфской, - спросил Николай. - У того же Полиарха пару раз я встречал такой её титул, но объяснения нигде не видел. Коринф, ведь, был разрушен римлянами ещё до её рождения.
- Я не видел ничего об этом, - покачал головой юноша. - Ещё далеко не всё мне открыто.
- Ладно. Тут у тебя ещё какой-то Герон Антиохийский, но я и сам вижу, что и этого правдивым не назовёшь. Выходит, что никто из них не приблизился к тому, что было на самом деле?
- Я бы не так сказал, - ответил Клеарх. - Вся её история - это словно мозаика, и в большинстве книг есть правдивые куски, но те части, что были утрачены, многие авторы восполняют вымыслом, поэтому куски оказываются перемешанными.
- Но ты восстановишь мозаику?
- Я попытаюсь...
Так прошёл день, и ранняя ночь начала входить в свои права, над воротами гостиницы зажгли пару фонарей, над горами же показалась луна. Юноша настороженно ожидал отхода ко сну, ибо от мира сновидений можно было ждать чего угодно. Тем не менее, они расположились на своих жёстких кроватях, и Николай обещал не будить друга самостоятельно, дабы вылетевшая в путешествие душа не осталась вне тела. Раньше сам Клеарх только посмеялся бы над такими суевериями, но после всего он не хотел рисковать, и не знал, во что верить. Сон пришёл быстро, затопил как необузданный поток. Ему показалось, что он тонет, но потом юноша понял, что просто смотрит на море, волнуемое сильным ветром, и волны беснуются белыми хребтами.
**********
Она смотрела на море, и где-то далеко впереди гигантское тёмно-синее тело тучи предвещало грозу, молния едва мерцала, и вспоминались легенды о том, как Зевс боролся с Тифоном. Мощные порывы ветра усиливали волнение, иногда вспыхивали вкрапления белой пены на вершинах гребней, и вода казалась тёмной. Грозу сносило к Пелопоннесу, здесь же от неё ощущалась лишь свежесть. Она сидела на отроге горы - плоской скале, что зависла над головокружительной бездной, и где-то внизу волны накатывали на камни. Позади неё высились массивы Силиона и Касамоса, покрытые зелёным ковром вереска и каштана, изрезанные ущельями, далее же на восток росли Белые горы, небо над которыми золотило солнце.
- Каллисто! - закричали ей сзади. Она обернулась, внизу, футах в ста, стоял Диомед, прикрывавший рукой глаза от ослепительного светила.
- Иди сюда! Нет?! Ладно, я сейчас спущусь! - ответила она и скоро встала, быстро запрыгав по камням, следуя едва уловимой тропинке.
Под скалой они встретились, и Каллисто весело схватила юношу, прижав к себе, её короткий белый хитон, скорее мужской, не скрывал сильного тела. Она была на голову выше Диомеда, однако он пытался не уступать в этой дружеской борьбе, но ей всё же удалось пересилить и повалить его на землю, придавив коленом. Юноша сказал:
- Лучше послушай, что скажу. В Кидонии, как ты и говорила, многие из бывших пиратов собрались, два корабля пришли в порт.
- Да, всё отребье собирается там, - ответила она. - Надо будет пойти как можно быстрее. Нам пора уже набирать людей, ибо поход близится.
- Уговорим их присоединиться к нам?
- Боюсь, что только словами там не обойдёшься, - фессалийка отпустила его. - Давай, возьмём кое-что из оружия и выступаем, чтобы к ночи обернуться.
К небольшой Кидонии, приморскому городку, они приблизились уже вечером. Каллисто обернулась тёмным плащом, скрыв под ним короткий меч на боку и кинжал, примотанный к бедру. Диомед также вооружился, взяв нож и короткую дубинку из прочного дерева и с бронзовым шаром на конце. Они были готовы, скорее, к уличной драке, а не к войне, впрочем, воевать они пока не собирались. Большая таверна стояла вне города, почти у самого берега, её окна и пространство перед входом были озарены фонарями, горы битой посуды вокруг явно свидетельствовали о бурных попойках.
- Ты начинай, задери их, - сказала она, - я же осмотрюсь и в нужный момент вступлю. Один раз увидеть лучше, чем слышать сотню раз, поэтому я хочу, чтобы все они увидели, что могут присоединиться к сильнейшему воину.
- Будь осторожна. У них, наверняка, есть ножи, а то и мечи, - ответил юноша.
- Я надеюсь, - кивнула она.
Они вошли, сразу убедившись, что свет внутри большого зала тускловат, и чад от светильников оставляет заметный запах. За столами размешалось больше трёх десятков человек, критяне, в основном, хотя было и несколько киликийцев, и пара гостей из местной дорийской общины. Каллисто пробралась вдоль стены и замерла недалеко от дверей, она не сводила глаз с группы из пяти моряков, что сидели в левой стороне зала. Диомед понял её едва заметное движение головой и сразу подошёл к ним, сказав:
- Приветствую вас, славные мореходы. Много ли добычи захватили в налётах?
- Ты чего несёшь, парень? Мы торгуем, а не разбойничаем по морям, - сразу отреагировал один из критян, ибо для пиратов было опасно откровенничать даже здесь, где все многое понимали. Однако другой, уже сильно пьяный, не сдержался:
- И тебя на дно пустим, если хочешь! Больно уж ты смелый! По доске бы тебя в море спустить, как в прошлый раз...
- Я хочу сказать, - не сдавался Диомед. - При всём моём уважении к вашей смелости, я говорю, что дело ваше ничтожно. Римляне прочно укрепились на Крите, и заниматься пиратством сейчас всё равно, что ходить по лезвию ножа. Очень скоро все вы повисните на крестах, не достигнув ни богатства, ни славы.
- Да как ты смеешь?! - нетрезвый критянин начал вставать. Юноша сделал пару шагов в сторону, но остался спокоен, продолжив:
- Я предлагаю вам лучшее дело. Поход, что принесёт и деньги немалые, и возможность прославиться для ваших родов. Под началом искусного воина легче добиться желаемого.
- Это кто? Ты что ли? - рассмеялись моряки. Пьяный уже откровенно схватил его, и Диомед не стал
