Разумеется, на основу демографии планеты: размножение только посредством сперматозоидов Могучего Шефа, тик-так, ура, кукареку! - никто покуситься не мог. Но, по-прежнему не разрешая женам спать с мужьями, НООС специальным декретом разрешил им вступать в связь с теми, кто откликнется на призыв по установленной форме, так называемый 'пароль Лили'. Этим декретом НООС-ВРПЖ направил пробудившуюся в период Разброда активность населения по более безопасному для правителей руслу.)
Все бы хорошо, но у возродившегося психически Шефа появилась одна особенность: он стал поднимать ногу у колонн своего дворца. Задерет, постоит так, будто что-то вспоминая, а то еще, бывает, наклонится понюхать.
Разумеется, эта августейшая склонность была превращена в новое слово дворцовой и государственной жизни: учредили Орден Поднимающих Ногу, коим награждали к юбилеям и за заслуги… Но галактического контролера, знающего повадки всех существ в своей зоне, это обмануть не могло. Он установил факт подмены.
'Но и это не все,- продолжал контролер распаленно обстреливать агента 7012 трассирующими импульсами.- Было ли что искать-то? Окончательным фактом является то, что Характер с редчайшими двенадцатибалльными составляющими так нигде и не обнаружен. Почему агента не насторожил этот НООС с психикой заурядной шлюхи и с параметрами в шесть-семь баллов? Почему он не вспомнил, что в тоталитарных сообществах любой оказавшийся на самом верху индивидуум - каков бы он ни был и как бы ни забирался наверх: благодаря ли заслугам, через постель, даже через переворот или убийство из-за угла,- в глазах остальных очень скоро приобретает черты героя, мудреца и даже писаного красавца!..'
'Но пси-прибо…' - заикнулся было агент.
'Пси-приборы! Приборы для 'психических замеров так же подвержены влиянию коллективного поля, как и психики разумных существ… как, в частности, и психика агента 7012, который вместо глубокого исследования сам поддался детективным страстям, запутался и дошел до подлога!..'
– Словом, я получил строгое, очень строгое предупреждение о служебном несоответствии,- закончил Мегре, прикладывая смоченный под краном платок сначала к правому глазу, потом к левому.- Если не установим и не устраним причины исчезновений выразительных сутей, то не только кружочек вокруг
Солнечной, о котором я вам говорил, но и меня отставят и оставят здесь таким, каков я есть, без права пси-полетов.
– А не пошли бы они к…,- в сердцах сказал Звездарик.- Главное, все пугают, все давят. Как будто это так просто! И для вас нашли наказание: землянином, оставят. Конечно, постараемся исполнить, что в наших силах, о чем разговор!
Ну, а не выйдет - тоже не катастрофа: проживем и без пси-транспортировок. И для вас не беда, Порфирий Петрович, при ваших знаниях и способностях без дела не засидитесь. Да мы еще женим вас!
Мегре улыбнулся.
По правде сказать, его тоже не слишком пугала перспектива остаться на Земле, в белковом теле,- прижился. Он, агент ГУ, переменивший такое множество мест, сред обитания и тел, что уже забыл о первоначальном облике, нашел на этой планете что-то, чего не знал прежде.
Рассудком он понимал, что это 'нечто' протекает от чрезмерного, самоусиливающегося богатства телесных ощущений белковой ткани и свойства ее переводить все в 'приятное' или 'неприятное'- благодаря чему тело оказывается как бы маленькой вселенной человека, а на восприятие и осмысление подлинной Вселенной ни чувств, ни сил почти не остается. Он понимал, что с галактической точки зрения это предосудительно: замыкаться в малом мирке своих переживаний, куцых забот, в круговерти своей среды; людям
Земли, конечно же, надо подниматься над этим, освобождаться, приобщаться к
Единому, к Галактике… Ну, а ему-то, вселенскому бродяге, наприобщавшемуся досыта,- почему бы и вправду не осесть здесь? Жить с людьми, понимая их двойственной мыслью - земной, развившейся из ощущений, и галактической.
Слиться с их природой и ноосферой, впитывать ее воздействия кожей, глазами, ушами, носом, языком, усилием мышц. А то и вправду - жениться?
Комиссар вспомнил о ночи с Лили, вздохнул.
– Ладно,- сказал он,- погорим, тогда видно будет. Но прежде давайте сделаем все, чтобы как-нибудь не погореть. Служба есть служба.
И они принялись делать все. Спецкостюмы, пневморанцы, постоянное патрулирование, контроль над антеннами и пультовыми входами в Кимерсвилькую
(пси)-ВМ - это еще было так, техника. Но сверх того сотрудники ОБХС прошли курс знакомства с пси- машиной под руководством самого академика X. X. Казе.
Для лекций Христиан Христофорович воплощался в пожилого, крепко сложенного гражданина с рыжей бородой, усами и волосатостью на груди, одевался в шорты и тапочки, развешивал на 'стене плача' схемы, диаграммы, таблицы, водил по ним указкой и излагал предмет рявкающим баском. Потом принимал зачет. (Вася в первый раз от сознания, что его спрашивает академик, да еще и кристаллоид, настолько оторопел, что, хоть и знал, не мог слова молвить.) Затем была и практика: 'студенты' оставляли свои тела, отправлялись в сутях в пси-машину в сопровождении сути X. X. Казе, блуждали от ЗУ к ЗУ по каналам связи, изучали работу блоков дифференцирования, наблюдали прохождение пси-сутей от пультов к антеннам и обратно, даже переключали сами разные схемы управления… И поняли, в частности, что знающая машину и достаточно сильная пси-личность может, оказывается, перемещаться и действовать в ней весьма свободно.
2
Мегре помог Васе надеть и закрепить -пневморанец, после чего они вместе взмыли на пятидесятиметровую высоту, зависли - Долгопол повыше, комиссар пониже - и, сориентировавшись, устремились туда, где над крышами маячила фигура Звездарика. Догнали, пошли самолетным звеном: Мегре слева от начальника отдела, Вася справа.
Донор, видимо, не предусмотрел, что его обнаружат с воздуха, и допустил тактическую ошибку. Вместо того, чтобы нырнуть в ближайшую подворотню, а там дворами, дворами - и был таков, он добежал до пожарной лестницы пятиэтажного дома, уцепился, подтянулся и полез по ней на крышу. Шум реактивных детективов он, вероятно, принял за звуки двигателей самолетов в вышине.
Выбрался на крышу, быстро огляделся, заметил чердачное окно и двинулся к нему. Но тут между ним и окном, громыхнув ногами по железу, опустился Семен
Семенович. Донор метнулся обратно, но, отрезая ему путь к пожарной лестнице, с неба низверглись Долгопол и Мегре.
– Доброе утро, Спиридон Яклич! - улыбнулся ему Звездарик.
– Привет циркачам! - огрызнулся Спиря, и, наклонясь вперед, побежал по коньку крыши.
В воздухе преследователи были короли, но в гонке по крыше преимущество оказалось явно на стороне легко снаряженного Донора. Он - где бегом, где на четвереньках - устремился к месту, где крыша подходила близко к стене соседней двенадцатиэтажки: там тоже висела пожарная лестница. Долгопол сгоряча побежал за ним, но покачнулся на наклонной плоскости, едва не загремел вниз - ранец весил килограммов сорок и поднимал центр тяжести.
Звездарик и комиссар даже и не пытались преследовать, стояли, смотрели, как
Спиря с разбегу бесстрашно прыгнул на лестницу, уцепился и заспешил вверх по железным ступеням.
– Стой, стрелять буду! - для острастки крикнул Вася.
– Не обращайте внимания, Спиридон Яклич, не пугайтесь, он шутит! - вмешался начальник отдела.- Это он у нас так шутит. не будем мы стрелять, вы нам живой нужны, целенький. Упражняйтесь на здоровье!.. Ну вот, а теперь и мы,- закончил он, увидев, что Спиря одолевает последний пролет, включил ранец.
На плоской, залитой битумом крыше дома-башни они оказались почти одновременно с преследуемым, пошли на него шеренгой. Донор метнулся к одному краю крыши, заклянул вниз, метнулся к другому, тоже
