многие внешне на друзей моих прежних похожи, и не только внешностью, главное - мужеством и смелостью… В общем, бьем басмачей, а в это время поступает приказ закрепиться и перейти к круговой обороне. Оказывается, нам в тыл зашел крупный басмаческий отряд. Бой между тем идет, и остановить курсантов невозможно: трещат выстрелы, шум, грохот, крики. Голос мой не слышен. Кое-как собрал людей и подготовил к обороне. Только мы залегли, басмачи кинулись в контратаку. Смять нас с ходу им не удалось, конечно, - первый и второй удары были отражены. Тогда они решились на хитрость: пустили на нас стадо баранов. Ну, стадо и стадо, что особенного. Вдруг пулеметчик Усманов кричит: «Среди овец басмачи!» Пригляделся я - и правда: в огромных лохматых папахах крадутся к нам бандиты. Хитрость не удалась - разгадали замысел врага. В общем, суток трое в огненной пустыне, почти без воды, мы бились с неравными силами противника. И разбили банду. Вот так, друзья мои, несмотря на трудности, курсанты выполнили задание командования.
В зале зааплодировали. Когда шум стих, поднялась рука.
– Пожалуйста, - сказал генерал, и все обернулись в ту сторону, где стоял солдат.
– Правду говорят, что вы были в Испании, товарищ командующий?
Генерал заулыбался:
– Всё знают! Был, товарищи. Но расскажу я вам не о боях, а о встрече с простой французской женщиной, у которой я жил со своим попутчиком до переброски в Испанию. Расскажу об этом, чтобы показать, какими глазами на нас, советских воинов, смотрят люди всего мира.
В Париже меня и еще одного командира поселили в частном пансионе мадам Элизабет Легри. Кроме жилья мадам Легри предоставляла нам и питание. Ну вы сами понимаете, нам, здоровым русским людям, не хватало ее игрушечных обедиков…
Мы засмеялись. Всем понравилось это - «нам, здоровым русским людям»: очень оно подходило к внешности командующего.
– Прожили день, другой. Есть хочется ужасно! Пошли мы с другом в магазин, купили пару колец колбасы, булки, сыр, ну и прочую снедь. А там при больших покупках дают корзиночки. Уложили мы все в корзиночку - и назад в пансион. Проскользнули в свою комнату незаметно, чтобы хозяйка, мадам Легри, не увидела и не обиделась. Сели за стол. Ну а как сели, так корзиночка сразу и опустела.
В зале опять хохот.
– Только мы отужинали, вдруг стук в дверь. Входит мадам Легри. «Вы завтра уезжаете?» - «Нет, почему вы так подумали?» - «А я видела, вы принесли корзину с запасом продуктов на дорогу». Тут она обнаружила пустую корзину. «А где же продукты?» Смотрит: кожура от колбасы, крошки хлеба на столе: мы убрать не успели. «Боже мой, неужели вы вдвоем все это съели?» Делать нечего, признаемся: «Поужинали, мадам Легри». Француженка посмотрела на нас с восхищением и сказала: «Вы настоящие богатыри. Теперь я ни на минуту не сомневаюсь, что фашизм будет разгромлен!»
Мы опять засмеялись. А командующий подвел итог:
– Как видите, она не ошиблась!
Потом генерал рассказал о трудных днях Великой Отечественной войны. Закончил он свое выступление пожеланием здоровья солдатам и успехов в боевой подготовке.
– В молодости мы не знали, что на плечи нашего поколения лягут такие трудности. Но партия видела далеко вперед и вырастила нас сильными, способными преодолеть все и победить врага. Вы тоже должны готовить себя к суровым испытаниям. На земле сохранится мир, если вы будете сильны, если враги поймут, что начинать войну опасно и что она кончится для них гибелью. Вы - поколение будущих победителей, если грянет война!
Мы долго аплодировали командующему. Стоял он теперь перед нами, не только великий ростом, - это был человек большой сердечности, опытный и мудрый полководец, за которым солдаты готовы идти в любую битву.
По результатам инспекторской проверки Умарова Карима наградили знаком «Отличник Советской Армии». Мы все очень рады этой награде. Карим заслужил звание отличника.
Но почетный знак отличника - это еще не все. Карим поразил нас еще вот чем.
Получил он солдатскую награду, пошел в каптерку, открыл свой чемоданчик, покопался в нем и через минуту вышел с орденом Трудового Красного Знамени на груди.
Два года не носил и никому не говорил об ордене. Надо же иметь такое терпение!
Спрашиваем Умарова:
– Что же молчал?
– А что, кричать надо? - смеется Умаров. - Политподготовка - тройка. Физподготовка - двойка. Смотри на меня, люди, у меня орден есть! Так, да? Умаров не такой человек. Отличный значок получал, теперь орден рядом носить можно.
Мы все рассматривали его орден: красное знамя, надпись: «СССР», серп и молот, шестеренка, в общем, символ доблестного труда. Вечером Умаров рассказывал, за что его наградили. Оказывается, он с шестнадцати лет на хлопковых полях работает. Влюблен в свой хлопок, о нем как о живом существе говорит: что хлопок любит, чего не любит, когда и почему «хороший и плохой настроений» у него бывает. Не только днем, но и ночью за ним, как за дитем малым, наблюдать нужно. Перед призывом Карима в армию комсомольская бригада, в которой он работал, вырастила самый высокий урожай хлопка в области. Наградили всю бригаду, и Умарову дали орден.
Вспомнил я разговор с Жигаловым о благородстве. Он похвалил меня тогда за намерение дать кровь Степану. Что в этом особенного? А вот Карим действительно проявил скромность.
Дневальный крикнул от входа:
– Рядовой Агеев, к замполиту!
Зачем я понадобился Женьшеню?
Бегу в канцелярию роты.
– Вас в штаб полка вызывают! - говорит Шешеня.
– Меня?
За всю службу ни разу не понадобился штабу - и вдруг! Неужели дома стряслась беда? Принесли бы телеграмму в роту. Зачем же?
Шешеня смотрит весело: он знает зачем.
– Очерк помните? Про старшину Мая.
– Помню.
– Вот корреспондент приехал проверить факты…
Вижу, шутит замполит. Что проверять? Это же не фельетон.
– Правду говорю, идите в штаб, к подполковнику Прохоренко, там из газеты ждут вас.
Бегу в штаб. В кабинете замполита незнакомый офицер - подполковник. Самого Прохоренко нет.
– Вы Агеев?
– Да.
– Садитесь, меня зовут Виталий Егорович Пепелов. Я заведующий отделом культуры окружной газеты.
Сажусь к столу, рассматриваю подполковника: плотный, плечистый, лицо круглое, голова лобастая, покрыта короткими седеющими волосами. За роговыми очками, которые резко выделяются на его немного бледном лице, внимательные светлые глаза.
– Перед командировкой сюда, в гарнизон, читал ваш очерк. Понравился. Решил познакомиться с вами. Вы хотя и новичок в журналистике, но, как говорится, искра в вас есть. - Пепелов говорил не торопясь, не громко. - Что вы еще написали?
Я рассказал о себе. Но постеснялся признаться, что задумал написать книгу о солдате. Утаил. А Пепелов будто понимал мое состояние, советовал:
