— Ты где? — удивился Виктор.
Но никто не ответил.
— Ты куда делся?
Гук не отозвался.
— Да где же ты? — оглянулся Виктор.
— Тут! — наконец раздался шепот из рукава пальто, висящего на вешалке среди прочей одежды.
— Ты чего спрятался?
— Солнце слишком быстро взошло. А вокруг хищники. А я тут как на ладони. Я думал до восхода еще часов восемь. Совсем с тобой заболтался.
— Да это свет электрический. Лампочка.
— Какая разница — какой, если съесть могут.
— Ну, давай я свечку зажгу.
— Зажги, только тряпочки на улицу задерни.
— Занавески?
— Занавески. Всему тебя учить надо. Как ты еще цел до сих пор? Не понятно.
Виктор потушил лампочку и зажег свечу. Затем задернул занавески.
Когда Гук убедился, что все сделано, он осторожно вылез из пальто и стал собирать яблоки. Когда он их снова сложил в циновку. Виктор позвал его на кухню. Там стоял старый, овальной формы, холодильник бабушки.
— Вот это холодильник, — сказал Виктор и открыл дверцу.
В холодильнике зажглась лампочка.
Гук уставился на свет.
— Там, что, день? — наконец спросил он.
— Ну-у, — задумался Виктор, — вроде того.
Гук поставил мешок на пол.
— И сосульки висят. — Он протянул руку и потрогал стенку морозильника, покрытую инеем. — Да- а, — сказал Гук, — а я думал врал.
— Это что! Бывает и больше!
— Зачем вам больше? Вы что там, в снежки играете?
— Ну, нам, конечно, незачем, а вот промышленности очень нужно!
— Понятно, значит там промышленность в снежки играет. А ночь там бывает?
— Да, вот дверь сейчас закрою и будет темно.
— Как там жить? Уму не постижимо!
— Ну, это все сложно, — ответил Виктор.
— Да уж не просто — ни солнца ни тепла!
— Можешь сюда положить свои яблоки.
— Еще чего! Ищи дураков!
— А потом заберешь.
— Нет, я туда не пойду. Окажешься там посреди ночи. Дорожки заметет и поминай как звали. Нет, дураков нет. Я лучше кислые яблоки есть буду.
— Ну, смотри. — И Виктор закрыл дверцу.
— Вообще это все интересно. Но мне домой пора. У нас там день, когда хочешь, не наступает. А пока ночь, еще соломы свежей натаскать надо. Пока.
— Стой, может тебе еще чего из продуктов надо?
— Да вообще у меня все есть.
— Ну, там, картошки жареной. А?
— Картошку можно и сырую.
— Ладно, я тогда достану. Ты придешь?
— Посмотрим, — ответил Гук, вышел на улицу подпрыгнул и исчез. А над землей, улетая, поплыла чудесная мелодия.
Глава вторая,
В которой Гук и Виктор спасают Храпатуна, слушают дрозда
и, наконец, участвуют в изгнании Грымзы
Два дня Виктор мучил сырую картошку на улице. Гук не появлялся. На третий Витя решил отнести картошку сам. Он сложил ее в большое лукошко, с которым бабушка ходила за грибами, и отправился в лес. Он знал что, наверное, почти точно, что он никого не найдет, но снова увидеть необычное существо из леса так хотелось, что терпеть не было никаких сил. Тем более что Виктор почти умел ориентироваться по солнцу, если не считать того, что не твердо знал садится солнце на востоке, или встает, а также где-то слышал, что мох на деревьях растет с севера, что сильно могло помочь в лесу, и думал, что умеет пользоваться компасом. Он вышел за калитку и направился по душистому клеверному полю к кромке леса, встающей стеной за лугами.
Небо было чистое, легкие облака лишь собирались где-то у горизонта. В вышине пел жаворонок.
Виктор неторопливо брел по тропинке между полевыми цветами и щурился солнцу. Где искать Гука он не представлял, но надеялся, что случай, на который полагался довольно часто у доски в школе, подгоняя примеры, донося подсказки, поможет ему и на этот раз. Пройдя два луга и чистый ручей, Виктор зашел под прохладную зеленую крону леса. Солнца сюда попадало вдвое меньше. Было влажно и заметно прохладнее. Высматривая по дороге грибы, Виктор направился в самую густую часть леса. Грибов не было. «Наверное дачники уже все собрали», — подумал Виктор. Постепенно тропинка растворилась в зеленом ковре невысокой травы. Стали попадаться пучки резного папоротника. На листьях деревьев висели большие тяжелые капли, в которых отражались кусочки солнца, проглядывающего в изумрудном сумраке сквозь кружево листьев и ветвей где-то высоко-высоко. Вдруг, впереди, деревья стали реже. Посветлело. Через несколько шагов Виктор вышел на поляну и остановился как вкопанный. На полянке, под лапой гигантской ели стояла маленькая соломенная хижина, на которой кривовато висела жестяная вывеска «Союзпечать».
Виктор оторопело подошел к хижине и, нагнувшись, заглянул под крышу. В окошке он увидел субъекта, похожего на лопоухою собаку с почти человеческим лицом, которая внимательно читала газету сквозь оправу старинных очков без стекол. На прилавке было выложено немного пожелтевшей от времени периодики. Появление Виктора постепенно привлекло внимание существа.
— Вам что? — поинтересовалось оно, взглянув на пришельца поверх пустых очков.
— «Мурзилка» есть? — выдавил из себя Виктор, понимая, что нужно что-то спрашивать.
— Так… «Мурзилка», «Мурзилка»… — пробормотало лопоухое существо, складывая газету и зарываясь с шелестом куда-то под прилавок. — Есть м-м, две страницы от декабрьского новогоднего номера позапрошлого года и… — опять послышался шелест, — окончание рассказа про подвиг разведчика из номера шестьдесят восьмого года, но я посоветую новогодний. В рассказе дырка на самом интересном месте. Так и не ясно добыл разведчик «языка» или нет и вообще — наш он или не наш. Это в начале говорится. А-то не знаешь, за кого переживать, то ли за «языка», то ли за разведчика, хотя некоторым все равно. Есть и такие, — он хмыкнул, — любители. Без должного уровня сознательности. Так что брать будете, новогодний?
— Угу, — выдавил из себя Виктор. — Сколько с меня?
— Это смотря чем платить будете.
— Ну, деньгами, наверное.
— Что я с ними делать буду, — возмутился киоскер. — Есть? Или носить? Вы мне что-нибудь посущественнее пожалуйста.
— Картошку… Можно?
— Картошку давай. Половину.
