Один захотел послушать курских соловьев. Билет в Курск стоит дороже гривенника. Пришлось добираться пешком. В Курске опять неприятности. Без командировочного не дают номера в гостинице. Заночевал на улице. Кто-то подобрал его и разменял в трамвае на копейки. Начались новые судьбы. Судьбы копеек.
Второй гривенник стал большим начальником. Допустим, секретарем Союза писателей. Нелегкая задача для гривенника. Но он справляется. Как? Да еще как! Теперь он выглядит важнее рубля.
Третий пошел работать шофером такси. Он начал размножаться. Повернул ручку счетчика – выскочил гривенник. Довез пассажира – получил на чай гривенник…
И так о каждом…
Сказка осталась незаконченной.
Поэт Сергей Орлов подарил Светлову свою книгу
«Колесо».
– Старик,- сказал Светлов,- еще три колеса – и… машина!
Светлов не любил актера С. и решительно избегал общения с ним. Тот, добиваясь расположения Светлова, как-то сказал:
– Я могу представить справку, что я не подлец.
– Если бы у меня была такая справка,- ответил Светлов, – я был бы подлецом.
За столиком сидели студенты Литинститута. Спор? Нет, это был не спор. Каждый утверждал свое, но никто друг друга не оспаривал. Говорили шумно. Читали стихи, прозу… То и дело раздавалось:
– А вот у Лермонтова…
– Так мог позволить себе только Толстой…
– А помнишь, у Достоевского…
К столику подошел Светлов.
– Что мне в вас нравится,- сказал он,- это то, что вы даете друг другу слово сказать.
Однажды он пошутил:
– Занимать деньги надо только у пессимистов. Они заранее знают, что им не отдадут.
Один восторженный поклонник Светлова, знакомясь с ним, воскликнул:
– Боже мой, передо мной живой классик!
– Что вы,- ответил Светлов.-Еле живой.
В долгие месяцы тяжелой болезни Светлов верил в свое выздоровление и терпеливо ждал возможности вернуться к общению с друзьями.
Он любил, когда я приносил ему в больницу шаржи и приколачивал их к стене.
Глядя на рисунки, он говорил:
– У меня создается ощущение, что я не в больничной палате, а дома.
Когда его на короткое время выписали из больницы, он по дороге домой сказал:
– Я чувствую себя птицей, которая едет в ломбард выкупать свои крылья.
Об одном поэте:
– Он – как кружка пива. Прежде чем выпить, надо сдуть пену.
– Счастье поэта должно быть всеобщим, а несчастье – обязательно конспиративным.
– Человек, не наделенный талантом, если в одном не удалось, займется чем-нибудь другим.
У талантливого нет выбора.
К моим шаржам на Светлова разные поэты, в том числе и сам Светлов, написали много эпиграмм.
К шаржу сделанному на пленуме писателей в 1953 году, Светлов написал:
М. Светлов 5. I. 53 г.
Я хотел было опубликовать рисунок вместе с этой эпиграммой, но редактор сказал, что в русском языке нет такого слова – «нелепей».
– Если есть слово «великолепен», почему же нельзя сказать «нелепей»? – возразил Светлов. – Впрочем,- добавил он,- легче написать новую эпиграмму, чем внушить редактору чувство юмора. Пусть будет так:
Ко дню его рождения в 1956 году я нарисовал Светлова в позе и одеянии Джиоконды. В ответ на такое кощунство он предложил подписаться под рисунком: «Леонардо да Иначе». И тут же добавил:
Увидев набросок, где он изображен грустным и усталым, Михаил Аркадьевич призадумался, походил взад и вперед по комнате и, приложив рисунок к стене, написал:
