Время вызова 2 Песнь жизни

надежды: юный лорд давно и красноречиво дал понять, что случится с неразумными сородичами, которые посмеют коснуться его избранницы. Как все потомки Изиара, он был горяч, несомненно ревнив и смертельно опасен. А заступать дорогу наследнику трона будет плохим решением. Особенно тогда, когда Владыка Тирриниэль стал стремительно терять свою силу.

Аттарис неслышно вздохнул, окончательно стряхивая с себя неуместные романтические порывы, и снова повернулся к широкому ложу.

- Что с тобой не так? - пробормотал он, склоняясь над неподвижным телом Стража. - В чем дело? Почему у меня не получается?

Рыжеволосый ланниец угрюмо промолчал. Но за прикрытыми веками, будто услышав задумчивый голос Перворожденного, тревожно дернулись глазные яблоки. Так, словно Вал понимал его колебания, но упорно не желал поддаваться сложной магии исцеления.

Эльф оказался внимательным: заметил, а потому неуловимо нахмурился и склонился еще ниже, одновременно проводя ладонью над лицом и грудью смертного. Странно, сканирующее заклятие снова не выявило признаков возвращения сознания, не сумело коснуться уснувшего разума человека даже краем, хотя кое-какие отличия в ауре все же нашло - сегодня у смертного она чуть ярче горела алым в области сердца. Точно так же, как случилось вчера и позавчера. Однако сегодняшним утром, до прихода красивой девушки Тира, этого еще не было. Затем вдруг появилось, как намек на легкую радость от встречи, помноженную на искреннее облегчение от того, что с ней все в порядке, а теперь снова медленно истаивало, уступая место прежнему ровному серому цвету подозрительности и недоверия. Что это такое? Как расценивать эти изменения? Как понимать?

Торк! Этот смертный реагировал на вмешательство извне, будто сам был магом! Сперва стремительно шел на поправку, набираясь и напитываясь чужой силой, почти открыл глаза, но потом как отрезало - стал холоден и безответен, остановив всякое продвижение. Складывается впечатление, что даже сопротивляться начал чужим усилиям, будто не желал этого! От опасной грани отошел, вернулся с ТОЙ стороны, а теперь осознанно отдвигался от настойчиво предлагаемой помощи! Оставался во мраке, когда его упорно старались вернуть! Только изредка, рядом с Милле, немного оттаивал и слегка поддавался ее нежным рукам, тянулся навстречу, заращивал раны и неохотно исцелялся. Каждый день по капельке, совсем по чуть-чуть, но все же шел за ней к свету. Однако стоило ей уйти, как он снова холодел и впадал в небытие, покрываясь почти ощутимой броней безразличия и отторжения.

- Кто же ты такой? - непонимающе отодвинулся Хранитель, внимательно всматриваясь в суровое лицо человека. - Маг? Воин? Ведьмак? Аура обычная, амулетов совсем нет, никакой силы от тебя не исходит, а ты все равно как-то сопротивляешься. Не понимаю...

Вал, как и прежде, промолчал.

- Сдвигов нет? - тихо спросил от дверей знакомый вкрадчивый голос, и Аттарис, вздрогнув от неожиданности, почтительно склонил голову.

- Иттираэль...

Старший Хранитель, неслышно зайдя внутрь, небрежно кивнул.

- Так что там со смертным? Живой?

- Без изменений.

- Все еще сопротивляется?

- Да. Но в себя не приходил ни разу.

- Плохо. А девчонка?

Аттарис внутренне напрягся, почувствовав холодный интерес собрата к своей необычной посетительнице и заметно встревожившись. Не нравилось ему это. Очень не нравилось: Иттираэль крайне редко проявлял интерес к смертным, а о Милле за последнюю неделю спросил уже трижды. И все время - таким же делано-отстраненным тоном, который появлялся у Старшего, когда он задумывал нечто неприятное. Но вставать у него на пути - смертельно опасное занятие. Перечить вслух - еще опаснее, а противостоять в открытую мог только полный безумец, потому что Старший Хранитель лишь немногим уступал в силе Темному Владыке. А нрав имел такой, что даже непосвященным становилось понятно: Изиар мог по праву гордиться таким потомком.

- Приходила сегодня, - осторожно ответил лекарь, чувствуя, что ступает по тонкому льду недомолвок.

Иттираэль, обернувшись, внимательно посмотрел на собрата, будто что-то подозревал, и тот напрягся еще больше: тяжелый взгляд почти тысячелетнего мага пронзал насквозь не хуже иного меча. Мог сломать волю, парализовать и выпотрошить, как травяной мешок - быстро, умело и абсолютно безжалостно.

- Ты заметил разницу? Аура изменились? Он хоть как-то отреагировал?

Аттарис склонил голову в жесте уважения, старательно пряча за длинной челкой яростный блеск глаз.

- Взгляни сам.

- Я спрашиваю у тебя, Равный! Что с ранами? Ты добрался до его разума?

- На данный момент я не вижу разницы, - бесстрастно ответил Аттарис, с неподдельным удовольствием подметив нешуточное раздражение в глазах опасного собеседника. Небольшая месть за это презрительное 'Равный' - вполне осуществимая задача для немолодого, но неглупого целителя, которому никогда не подняться выше достигнутого сто лет назад потолка. О нет, никакой лжи - одна только сущая правда, ведь на ДАННЫЙ момент отличий в ауре действительно не было. Она стала такой же серой и размытой, как вчера, позавчера и много-много дней до этого. Выглядела слабой, нетронутой и безжизненной. Никаких всплесков нет и в помине, хотя парой минут раньше... но Старший ведь не спрашивал конкретно. А значит, у меня есть полное право не распространяться об этом незначительном отклонении.

Пусть-ка поломает голову, ллер высокородный сноб!

Иттираэль поджал губы и, на пару мгновений склонившись над смертным, знакомым жестом провел рукой по воздуху, стремительно считывая чужую ауру и то, что скрыто под ней. Быстро убедился в том, что она ничуть не изменилась за последние дни. После чего выпрямился, ожег смиренно сложившего руки собрата огненным взором и быстро вышел.

Аттарис незаметно перевел дух.

Опасно играть в эти игры, не имея на руках достаточного количества козырей: Иттираэль сомнет и не заметит, если только почует малейшее неповиновение. Для него имеет значение лишь одно - безоговорочное подчинение Роду Изиара, к которому вели его собственные корни, и Великому Дракону, осеняющему этот мир широкими черными крыльями, а на все остальное он мог просто наплевать. Даже на жизнь сородича. Потому-то и носил за глаза меткое прозвище Нетопыря. И он, как все остальные, ОЧЕНЬ сильно жаждал узнать, откуда на этом свете взялся столь непредвиденный фактор, как юный Тир, сумевший всего в долю мгновения смешать мудрые умы Совета Старейшин и перечеркнуть далеко идущие планы Владыки Тирриниэля. Как своим неожиданным появлением в Лесу, так и необычными спутниками, из которых только на смертного не распространялась защита эльфийского правителя.

Хранитель покосился на ровно дышащего человека и неожиданно порадовался тому, что высокомерный сородич пока сумел не до него добраться - глубокий сон надежно ограждал человеческий разум от чужих посягательств. Подобно мощной броне оберегал уязвимое для магии эльфов сознание. А значит, это странное упорство только к лучшему: чем глубже незнакомый воин погружен в беспамятство, тем дольше молодой наследник может быть спокоен за смертного друга. А маленькая Милле может быть уверена: ему не грозит неожиданная кончина до тех пор, пока Иттираэль не найдет способ вытянуть из него необходимые сведения.

- Не советую тебе воскресать, - неожиданно посоветовал Аттарис раненому, пристально всматриваясь в спокойное мерцание серой ауры. - По крайней мере, пока Тир не войдет в полную силу. Впрочем, если ты не дурак, сам постараешься этого избежать. А если я в тебе все же ошибся, то будь уверен: Иттираэль не даст тебе ни единого шанса, кем бы ты ни был.

Хранитель остро взглянул на недрогнувшее лицо Стража и, убедившись, что тот по-прежнему находится в глубоком сне, с досадой поджал губы. Он бы не хотел огорчать будущего повелителя и его прекрасную избранницу известием о непредвиденной гибели их смертного друга. А то, что Иттираэль не