— Нет.
— Почему я должен вам верить?
Он пожал плечами и не ответил. Глядя на эти лишённые выражения, лица я задумался. Сдаётся, что вчерашний партнёр по бильярду оказался не таким дураком и всё же сбегал в службу безопасности, чтобы рассказать о странной фразе, сказанной туристом-французом. Ну что же, я на это и рассчитывал. А может, и не он, а Ия. Кто знает…
— Едем, — кивнул я и направился к машине.
Поездка оказалась недолгой — меня привезли к воротам, за которыми возвышалась стеклянная коробка центра. Прошли через центральный вход, миновали охранника, сидящего перед мониторами, и поднялись в лифте на десятый этаж. Пеппино был прав — на охране здесь не экономили. Камеры слежения были в каждом коридоре, а в холле их было штуки четыре, не меньше. Меня привели в небольшой кабинет, похожий на комнату для переговоров, и оставили в одиночестве. На небольшом столике лежало несколько иллюстрированных журналов и рекламных проспектов. Ну что же, это лучше, чем рассматривать несуществующие трещины на потолке.
Прошло минут десять, и в комнату вошёл мужчина. Лет пятидесяти, русоволосый. В хорошей физической форме. Эдакий образец немного постаревшего плейбоя. Хорошие зубы, которые он продемонстировал своей безликой (исключительно американской) улыбкой. Не знаю, почему, но сразу представил его с теннисной ракеткой в руках. Или с клюшкой для гольфа. За плечами, наверное, Гарвардский университет и целая галерея родовитых предков с Мэйфлауэра. [7] Что ещё? Отлично пошитый серый костюм, тщательно завязанный галстук.
— Добрый вечер, мистер Нардин, — он протянул мне руку, — меня зовут Патрик Бэлл.
Я, пожалуй, не буду описывать первые минуты разговора. Как, впрочем, и его рассказ о смерти бедняги Джузеппе. Это и правда несчастный случай. Видеозапись — прекрасное доказательство, и причин сомневаться в её подлинности у меня не было.
— Дело в том, — начал мужчина, — что нашей корпорации нужны люди, похожие на вас.
— Чем похожие?
— Прошлым, складом характера и образом жизни.
— Прошло меньше месяца, как я вышел в отставку, — усмехнулся я, — и образ жизни ещё не сформировался.
— Вот именно, Поль, — кивнул он, — меньше месяца. Может быть, чашку чая или кофе? Виски? — спохватился он.
— Нет, благодарю вас, — покачал головой я.
Если пиво у них можно назвать бурдой, то кофе готовят такой, что его и бурдой назвать сложно. Хотя нет, найдётся и для него название. Пойло, иначе не скажешь. Наверное, только в Америке кофе заваривают в большом кофейнике и держат горячим весь день. Им и в голову не приходит, что можно сварить свежий.
— Скажите, вам не скучно? — неожиданно спросил Патрик.
— А у вас есть способ меня развеселить?
— Нет, — покачал головой он, — но работа, которую я хотел предложить, скучать вам не даст.
— Если это не противоречит закону.
— Вы так щепетильны? Это странно для…
— Наёмника, хотели сказать? — закончил фразу я.
— Нет, что вы, — Патрик выставил перед собой белые, ухоженные ладони, — я не хотел вас обидеть. Я всегда уважал профессионалов. В любой области. Смею вас уверить, что всё, чем занимается наша корпорация, абсолютно законно.
— Это радует.
— Скажите, — он сделал небольшую паузу, — вы верите в иные миры?
— Во что? — не понял я.
— В существование иных миров.
— Вы серьёзно?
— Абсолютно…
— Если за это хорошо платят, то почему бы и не поверить.
— Понимаю вашу иронию, Поль, но дело здесь вот в чём…
4
1988 год. Исследовательский центр
Сан-Антонио, штат Техас
Дальнейший наш разговор (а точнее, монолог моего визави) можно было принять за бред сумасшедшего. Можно, но я не принял. В Африке мне доводилось сталкиваться с такими вещами, что сказанное Патриком похоже на безобидный анекдот о монашке. Ладно, о прошлом в следующий раз. По его словам, восемь лет назад, примерно в середине 1980 года, был открыт новый мир. Да, именно так. Как это часто бывает, небольшая группа учёных искала одно, а нашла совсем другое. Причём это «другое» оказалось ни много, ни мало, а проходом в неведомый мир. Куда именно — на другую планету или в параллельную реальность, они (как я понял) и сами до сих пор не знают. В результате исследований удалось выяснить, что по ту сторону находится пригодная для человека среда обитания. Учёные, по моему мнению, всегда были не от мира сего, но эти превзошли самих себя. Мало того, что не спешили поделиться открытием со своими коллегами — они даже спецслужбы забыли поставить в известность. Оставили, так сказать, в блаженном неведении. Надо отдать им должное — смелые, черти!
Как рассказал мне Патрик, после трёх лет экспериментов с помощью разнообразных зондов и подопытных животных учёные наконец рискнули отправить туда человека (нашёлся один волонтёр из группы). Un dur a cuire, ничего не скажешь![8] Решиться на такой эксперимент — это надо иметь стальные нервы, тем более, что возврата оттуда нет — проход односторонний. Да, вы не ослышались. Туда войти можно, а вот обратно вернуться не получится. На мой взгляд учёным повезло — кто знает, что оттуда могло бы вылезти! Двухсторонняя радиосвязь, пусть и слабая, присутствует, но не более того. Немного позже, когда для дальнейших исследований понадобились деньги (и немалые), нашлись люди, готовые их финансировать. Они-то и предложили учёным попробовать заселить этот мир людьми. Добровольцами, «в которых не умер здоровый дух авантюризма».
— Патрик, а вы не боитесь рассказывать мне такие вещи? — спросил я. — Ведь я ещё не дал согласие на сотрудничество!
— А чего нам бояться? Что вы побежите в ФБР или ЦРУ и начнёте им рассказывать про неизведанный мир? — он усмехнулся. — Вы, хотя бы примерно представляете, сколько людей обращается к ним с такого рода заявлениями?
— Логично… И зачем вам я?
— Видите ли, Поль… Дело в том, что переселенцы — это обычные люди. Они приходят в новый мир, чтобы жить. Если вам угодно — начать жизнь заново, с чистого листа. У них нет никаких обязательств перед нашей организацией.
— Если позволите, у меня ещё один вопрос.
— Да, конечно…
— Что это за организация?
— Мы называем её Орденом. Организация ученых, открывших проход в новый мир, и первых переселенцев. Она преследует целью населить этот мир как можно большим количеством людей и старается по мере своих возможностей облегчить процесс становления новой цивилизации.
— Звучит красиво, — я пристально посмотрел ему в глаза, — скажу честно, даже слишком красиво. Согласен, что цель прекрасная, но «назовите мне какое-нибудь самое чистое и выдающееся деяние, и я берусь обнаружить в нём, с полным правдоподобием, полсотни порочных намерений».
— Вы знакомы с работами Монтеня? — удивился Патрик.
