— Вон тот — ДТ-54, а с большущими колесами — «Беларусь».
Только комбайны не показал он Аяжан — их во дворе не было.
— Все они сейчас на уборке хлеба.
Когда Аяжан пригляделась повнимательней, то увидела справа от них какой-то длинный красноватый дом, а вместо одной стены у него были сплошные окна. Оттуда все время раздавался страшный стук и грохот. За мутными стеклами полыхал красный свет и копошились люди.
— Ораз, что в этом доме?
— Это кузница. Старина Сарыбай работает здесь.
— Кузница?!
— Да.
Ни разу еще Аяжан не видела кузницы.
— Ораз, а пустят нас туда? Пойдем, попросимся?
— Если скажем, что илем к Сарыке, пустят.
— Пойдем скорей!
И они стремглав побежали к проходной. Там сидел сторож, строгий неприступный старик Серкебай. Веки у него беспрестанно мигают, сам рыжеватый, бородка клинышком, взгляд пресуровый. Поверх черной тюбетейки надет торчащий киргизский войлочный колпак.
— Ата, салаумалейкум! — поклонился Ораз, приветствуя старика при входе.
— Алеки салям! Кто вас сюда звал?!
— Мы хотели пройти к Сарыкену, кузнецу. Она — дочь брата Сарыкена, приехала погостить из Алма- Аты.
— Дочь Дарибая? — спросил сторож у Аяжан.
— Да.
— Как поживают твои родители? Когда приехал а как приехала? С кем приехала? Что привезла Сарибаю? — Вопросы так и посыпались, и старик совсем перестал казаться Аяжан неприступным и строгим.
— Идите! — произнес он снова грозным приказным тоном, как бы спохватившись, что позволил себе поблажку при исполнении служебных обязанностей.
Ораз повел Аяжан в кузницу. Обе половины двери ее были открыты настежь. Среди нескольких человек, измазанных сажей и маслом, Аяжан сразу узнала Сарыбая в парусиновом переднике. Он что-то делал с куском раскаленного докрасна железа, и вокруг разлетались тысячи огненных оранжевых, красных искр, от которых Аяжан не в силах была оторвать глаз.
Увидев Аяжан и Ораза, Сарыкен внезапно остановился.
— Ой, аке, милые, зачем пришли? Проведать, что ли?
Проведать. Аяжан очень захотелось посмотреть, как вы работаете в кузнице, вот и пришли...
— Посмотри, золотце мое, посмотри. Вот она, наша кузница!
И Сарыкен снова вернулся к раскаленному металлу, к огромному молоту.
Самым интересным для Аяжан было то, что молот поднимался и опускался сам.
Все, что мог, Ораз старался объяснить подружке.
Она была очень довольна, что посмотрела, как работает дедушка. Он такой сильный, делает что хочет с толстыми, брызжущими огнем, брусьями железа. Он месит их, точно тесто, тянет и гнет, как жевательную серу, режет, будто дерево...
И кажется девочке, что дед сможет даже узел связать из железа. «Вот чудо-то!»— думает Аяжан про себя.
Ей и до вечера не надоело бы любоваться мастерством Сарыкена. Но вдруг раздался густой сильный гудок, который эхо повторило в разных концах двора. Это был сигнал, извещающий, что рабочий день окончился.
Все движение в кузнице разом остановилось. Это тоже очень понравилось Аяжан.
Пока дедушка мылся в душе, Аяжан спросила Ораза:
— Как ты думаешь, девушки могут быть кузнецами? Это был такой вопрос, который заставил призадуматься даже Ораза. Никогда он не видел женщин-кузнецов и не слышал про них. Но разве мог он огорчить верного друга? И Ораз твердо ответил:
— Могут ли? Конечно, могут!
Да, похожи!
— Ата, что за теми горами?
— Как что? Светик мой, там тоже люди живут, как и мы. Там тоже колхоз. Тоже есть стада, которые пасутся; есть пашни, посевы.
— Посевы — это пшеница, ата да?
— Сеют и ячмень, и пшеницу, и кукурузу, и просо...
— Ата, а как растут посевы? Я в кино видела, так, да?
Старина Сарыкен от души расхохотался.
— Вот как у нас в городе! Восемь лет прожила и до сих пор не видела, как хлеб растет.
— Видела. В кино видела!
— Разве видеть в кино называется видеть?
— Но ведь в городе хлеб не растет?
— Вот, крошка моя, я тебя и повезу на поля, и покажу тебе все. Стыдно не знать, как хлеб растет, без которого ты дня прожить не можешь.
— Атагай, повези, пожалуйста! Когда поедем?
— Если управлюсь, сегодня приеду пораньше и поедем.
С работы Сарыкен, и правда, вернулся часа в четыре. Аяжан с нетерпением ждала его, ждала, когда она увидит обещанное.
— Ата, поедем в поле? — прыгала она, хлопая в ладоши.
— Поедем.
Дедушка Сарыкен вывел из сарая свой новый трехколесный мотоцикл. Этот мотоцикл ему подарил в прошлом году колхоз за отличную работу. Не раз пришлось Аяжан кататься по окрестностям колхоза на этом замечательном мотоцикле. Уж дедушка кругом повозил ее. Пусть рассказывает потом в городе...
— Ата, я тоже поеду!
— Ата, я тоже поеду! — кричали наперебой Нурдаулет и Зауре и, подбежав к мотоциклу, вцепились в него.
— Хватит, хватит. Все садитесь, всех повезу. Место всем найдется...
Аяжан с Зауре уселись в коляску. Нурдаулет — за дедом на сиденье.
Мощный мотоцикл, рванувшись, понесся вперед. Точно птица летит он по ровной дороге, а когда появляются арык или ров, дедушка мгновенно сбавляет скорость.
Аяжан, не помня себя от радости, широко раскрыв жадные глазенки, не налюбуется своим дедушкой, мотоциклом, дорогой...
Сарыкен надел защитные очки: глаза может запорошить пылью. Вид в них у Сарыкена такой важный... А поля его старой фетровой шляпы так забавно и приветливо дрожат, колышутся от встречного ветра.
Проехали мост над речушкой, где удили рыбу Аяжан с Оразом. Сарыкен повернул вправо. Дорога здесь проселочная. По ней ехать еще лучше — мягко-мягко. Когда нет дождей, ехать даже удобнее, чем по шоссе. Вдоль реки кружили зигзагами, потом помчались прямо вперед. Очень скоро начались хлебные поля. Ни конца им, ни края. Старина Сарыбай свернул с дороги и остановил свой мотоцикл у кромки поля.
Ребята спрыгнули на землю.
— Ата, вот это и есть хлеб?
