Астахов вдруг осознал, что все глубже падает в пропасть, но теперь это не вызывает у него в душе никаких отрицательных эмоций, никакой внутренней борьбы или раскаяния. Неизбежность надвигающейся катастрофы словно заледенила сердце и вымыла из души все добрые чувства. Астахов ощущал себя каким- то живым автоматом: лишенным эмоций, рациональным и запрограммированным на одну-единственную задачу - удерживать колонию от паники до самого конца.
Он вышел из дома Совета через заднюю дверь и быстро побросал в служебную машину большую аптечку, пару фляг с водой и коробку сухих пайков. Затем запустил двигатель и, не зажигая габаритных огней, выехал на южное шоссе. Конечной точкой этой трассы была автоматизированная шахта в местечке Сухой лог. Обычно там постоянно жили двое вахтовиков, следивших за техническим состоянием горных роботов, но в связи с военным положением добыча руды была приостановлена и Сухой лог обезлюдел.
Пустив магнитоплан над ровной дорогой с максимальной скоростью, Астахов добрался до шахты вдвое быстрее, чем это делали привозившие вахту 'вэны', но все равно не так быстро, как могли бы прилететь спасательные самолеты. Место посадки корабля веронцев было хорошо различимо даже без помощи режима ночного видения, в котором работало лобовое стекло машины. Вокруг космолета тлела трава, а сам корабль светился перегретой, покореженной обшивкой. Посадка, судя по всему, вышла жесткой.
Председатель подошел к пышущей жаром груде металла и осторожно заглянул в распахнутый люк воздушного шлюза. Внутренняя диафрагма была тоже наполовину раскрыта. Астахов протянул руку, чтобы дожать створки внутреннего люка и раскрыть его полностью, но металл был слишком горячим. Председатель прикинул, сумеет ли пролезть в имеющееся отверстие, и пришел к выводу, что, несмотря на возраст, все еще слишком плечист.
Павел Сергеевич вернулся к машине и порылся в ее стандартном походном наборе. Там было все, что может понадобиться на лоне дикой природы, и скоро Астахов уже орудовал домкратом и ломиком. Створки шлюза подались на пару сантиметров, но в этом положении их заклинило окончательно, и председатель сдался. Без профессиональных спасательных инструментов тут было не обойтись. Астахов утер пот и взглянул на часы. До рассвета оставался ровно час. Следовало либо возвращаться, либо вызывать спасателей и тем самым ставить на тайне крест. Председатель сел в машину и запустил двигатель. Оставалось всего лишь положить руку на джойстик управления и нажать ногой на педаль, но Астахов вдруг почувствовал, что не может этого сделать. Бросить четверых раненых внутри искореженного корабля, обречь людей на верную смерть было совсем уже дном той гипотетической ямы, в которую он прыгнул позавчера вечером. Но вызвать спасателей он тоже не мог, ведь это могло стать началом трагической развязки, взрывом, который уничтожит всю колонию...
Председатель стиснул зубы и через силу положил руку на джойстик. Так отвратительно он себя не чувствовал никогда в жизни. Ему вспомнились недавние размышления о ледяном сердце и исчезновении эмоций. Ничего подобного. Сердце осталось прежним, да и чувства никуда не исчезли, просто одно дело - рассуждать, сидя в доме Совета, а другое - принимать тяжелое решение непосредственно на месте, когда от тебя до обреченных людей всего тридцать метров по выжженной траве.
'Все останется, как прежде...' - вспомнил Астахов свое заклинание. Информация от веронцев, да и просто сам факт их прибытия могли вызвать панику и разоблачение 'молчаливой троицы'. Как первое, так и второе было совершенно недопустимо. Паника да еще и недоверие к законной власти - это вдвойне опасно.
Председатель развернул машину и вывел ее на шоссе. Решение его звучало кратко, как приговор полевого суда: спасатели будут, но не раньше шести утра. Если космонавты дотянут до того времени, так тому и быть - придется признаться народу в сокрытии правды, а если нет, все останется как прежде.
* * *
Спасательная команда обернулась за сорок минут. Солнце даже не успело целиком подняться над горизонтом. Когда самолет сел на больничной площадке, вокруг собрались все, кто пока не разошелся по рабочим местам. Люди смотрели, как спасатели выносят из грузового отсека упакованные в черные мешки тела космонавтов, и молчали.
Астахов стоял рядом с самолетом и слушал обстоятельный доклад командира группы.
- Когда корабль упал, они были еще живы. Я не криминалист, но мне кажется, что дело не совсем чисто. На диафрагмальных створках внутреннего люка видны свежие царапины. Такое впечатление, что кто-то пытался открыть его подручными средствами, но у него ничего не вышло. Ума не приложу, почему этот горе-спасатель не позвонил нам? Узнай мы о катастрофе вовремя, все веронцы остались бы в живых.
- Быть может, на то у 'горе-спасателя' имелись особые причины? неожиданно спросил протолкнувшийся сквозь толпу Хлюдов. - Павел Сергеевич, вы как думаете?
- Никак, - председатель хмуро взглянул на доктора. - Теперь можно строить любые предположения, правды мы не узнаем. Да и если узнаем, космонавтов это не воскресит.
Из самолета вышли последние спасатели, но теперь они несли не черный мешок, а носилки, на которых лежал бледный человек.
- Да чего гадать, - указывая на раненого, сказал командир спасателей. Пилот уцелел. Придет в себя, расспросим. Вряд ли, конечно, он видел, кто ковырялся снаружи люка, но хотя бы в целом картина прояснится.
- Это верно, - Астахов почувствовал, что краснеет. - Прояснится...
- Ну, ну, - Хлюдов загадочно ухмыльнулся и снова исчез в толпе.
- Павел Сергеевич, Иван, подойдите! - вдруг крикнул врач спасательной команды из окна приемного покоя.
Астахов и командир группы быстро вошли в прохладный, стерильный бокс. Как выяснилось, веронский пилот вдруг очнулся и затребовал начальство. .
- Я председатель Совета Астахов, - Павел Сергеевич склонился над носилками. - Как вы себя чувствуете?
- Отлично, - слабым голосом ответил космонавт. - Я не знаю, сколько у меня в запасе времени, а потому слушайте главное... Земля уничтожена, колонии тоже... Верона разрушена. Чужие направляются к вам... уходите из города... как можно дальше. Это ваш единственный шанс!
- Но мы принимаем устойчивый сигнал земного флота, - неуверенно возразил Иван. - Он идет к нам на выручку. Так, Пал Сергеич, или я чего-то не понимаю?
- Флот землян полностью уничтожен в битве при Нептуне, - вместо Астахова ответил пилот. - Мы расшифровали перехваты вражеских донесений. Гармония - последний человеческий анклав в новых владениях чужаков... Пока... Но скоро они прилетят и превратят вашу колонию в пепел. Уходите в леса, в горы... спасайтесь, пока не поздно.
- Но как же гиперсигнал?! - Иван схватил Астахова за плечо и резко развернул к себе лицом. - Павел Сергеевич, объясните, чей сигнал ловит наш приемник?!
- Я... - председатель опустил взгляд. Признаться в такой чудовищной лжи у него не поворачивался язык.
- Валера! - вдруг решил командир спасателей. - Это его глупая шутка, так?! Что же вы, Пал Сергеич, не могли заглянуть в экран его компьютера?
- Я в этом мало что понимаю, - пробормотал Астахов, в душе проклиная себя за трусость.
- Ну, зато я отлично все понимаю! - взревел Иван. - Придушу этого Бочкина! Космонавт, не отключайся... Кто давал тебе добро на посадку?
- Я не знаю, - пилот говорил совсем тихо. - У нас отказали почти все навигационные приборы. Нас вел по лучу какой-то диспетчер... Но потом луч ушел в сторону, и мы упали...
- Вот гад! - командир спасателей окончательно разъярился. - Это тоже Валерка сделал, больше некому! И в люке тоже он, зараза, ковырялся, как пить дать! А когда не справился, нас вызвал. Козел!
- Мягко сказано, - внимательно наблюдая за реакцией Астахова, заявил вновь возникший поблизости Хлюдов. - Это со стороны Бочкина была преступная халатность, если не что-то большее. Ведь тут как повернуть. Можно квалифицировать и как предумышленное убийство. А если у него имеются сообщники, то еще хуже - совершенное в группе, по предварительному сговору. Так, Павел Сергеевич?
Астахов промолчал. Все происходящее казалось ему нереальным.
- Надо его допросить! - Иван набрал на инфобрасле-те номер полицейского участка. - Фил, есть дело! Давай дуй в Совет, Валерку придержи, чтобы не сбежал...
