Было совсем темно и безлюдно. К моей радости фонари не горели. Впрочем, у нас в районе частенько так бывает. Привлечённый звуком близкого сердцебиения, я спешным шагом, почти бегом, направился к арке, выводящей на улицу. Здесь, прислонясь к стене, стоял мужчина в полурасстёгнутой куртке, горло его было замотано шарфом. Меня это возмутило: зачем кутаться, не так уж и холодно. Я рванул шарф вниз и в сторону и впился в незащищённую шею, закрывая рот человека ладонью, чтобы он не поднял шума. Сосредоточиться, чтобы взять его под контроль я не смог. Он попытался вырваться, но, конечно же, я не дал ему такой возможности.
Вкус был отвратительный, а эмоции были приглушены. Неудивительно. Запах алкоголя забивал нос, перебивая все другие ароматы. Боли он почти не ощущал, вместо страха было тупое недоумение. Я начал выкручивать ему руку, одновременно оттягивая за волосы голову назад. Он захрипел. Похоже, быстро трезвел. Боль стала острой, его охватил ужас. Какие сильные чувства! Я прямо заурчал от удовольствия.
Приближение Стаса я услышал и почуял раньше, чем смог его увидеть. Он остановился у меня за спиной и требовательно сказал:
- Ник, прекрати, ты его убьёшь.
Я заглянул в сознание своей добычи, и стёр воспоминания о происходящем. А вот никакой замены у меня не получилось: я оставил ему только чувство ужаса и черноту. С сожалением выпустил из зубов податливую плоть, напоследок скользнув по ране языком, бережно поправил шарф, закрывая отпечатки зубов и, повернув мужчину спиной к себе, слегка его подтолкнул. Первый момент он стоял неподвижно, а затем вдруг рванулся бежать, делая нелепые и неожиданные скачки из стороны в сторону. Это было необычайно смешно. Я смотрел ему вслед и тихо хихикал. Стас подошёл ближе и заглянул мне в лицо:
- Знаешь, Ник, можно подумать, что ты пьян.
- Угу, - я согласно кивнул головой, едва удержавшись на ногах.
Он протянул мне мою куртку. Я отстранил его руку:
- Нн-не надо!
- Надень, - потребовал Стас, - Осень, холодно.
Он волнуется, что я могу простудиться? Эта мысль показалась мне настолько забавной, что я опять захихикал. Представил себя простуженным, с опухшим носом и покрасневшими глазами, - и моё хихиканье перешло в неудержимый смех. Я никак не мог остановиться.
Когда дар речи, наконец, вернулся ко мне, я объяснил Стасу:
- Бестолочь, вампиры не болеют!
Он почему-то усмехнулся и терпеливо сказал:
- Я знаю, но всем встречным мы этого объяснять не будем. Люди сейчас в куртках ходят, вот и ты надень, чтобы никто не лез с вопросами.
Эта мысль мне показалась очень глубокой.
- Ты умный, - убеждённо сообщил я ему.
Куртка оказывала упорное сопротивление, путая руки, но Стас помог мне разобраться с рукавами, запахнул полы и скомандовал:
- Держись за меня, домой пойдём.
У подъезда мы столкнулись с соседкой. Она прошла вперёд, но всё время оглядывалась, а когда Стас прислонил меня к стенке около моих дверей, остановилась и с сомнением сказала, глядя на меня:
- Он же не пьёт, вроде?
- Не пьёт, не пьёт, - отмахнулся Стас, - потому и развезло.
Она смерила меня пристальным взглядом, и стала подниматься по лестнице, а я, проверив карманы, пожаловался:
- Стасик, а у меня ключей нет.
- Они у меня, - кратко ответил он и стал открывать.
Я послушно подождал в коридоре, пока он снимет с меня куртку, шагнул в спальню и тяжело осел на кровать.
- Ложись-ка ты спать, - сказал Стас, - Помочь раздеться?
Я болезненно поморщился и попросил:
- Не ори. Голова болит.
Стас встал в дверях, упираясь ладонями в косяки и, очевидно, не представляя, что делать дальше. Я сжал виски ладонями и тихо сказал:
- Проходи. Сядь и молчи. Я скоро буду в порядке.
Он подчинился. Несколько минут мы сидели в благословенной тишине. Наконец, боль ослабла. Я осторожно покрутил головой, удостоверяясь в этом, и спросил у Стаса:
- Чаю будешь?
Он подозрительно посмотрел на меня:
- Ты что, трезвый?
- Конечно! - удивился я.
- Так ты меня разыгрывал?- спросил он, разглядывая меня, - Не мог ты меня разыгрывать. От тебя вон как разит!
Конечно. Я и сам это чувствовал. Я достал платок из шкафа и вытер пот с лица.
- Потому что выделение через кожу идёт, умник, - мрачно объяснил я ему, - Иди себе чайку сделай, а я пока душ приму.
Кожа была липкой, волосы, казалось, слиплись сосульками. Я долго с наслаждением стоял под холодными струями, потом сделал воду теплее и несколько раз вымыл голову.
Завернувшись в халат, я пошёл к своему гостю. Стас сидел в спальне у компьютера и раскладывал пасьянс. Рядом с ним стояла пустая чашка.
Мне не понравилось, что он залез в компьютер без спросу, но цепляться к нему я не стал, просто предложил перейти в другую комнату.
Я опять чувствовал голод, но теперь это было терпимо. Чтобы немного отвлечься, я достал из бара бутылку вина, и спросил у Стаса:
- Налить?
- Я за рулём, - отказался он, - Мне кажется, что и тебе на сегодня хватит.
- Спасибо, папочка, - раздражённо отозвался я, плеснул себе в бокал, - Мог бы уже и заметить, что от вина в чистом виде мы практически не пьянеем. Что тебе вообще здесь надо?
- Да так, - пожал плечами он, - Говорят, тебя три недели никто не видел, вот и зашёл проведать. Ты чем занимался?
- Три недели? Не может быть! - удивился я.
Мне казалось, что прошла неделя, не больше. Я же просто немного похандрил. Мне и есть то не хотелось. И вдруг пришло осознание. Я поднял взгляд на Стаса и потрясённо пробормотал:
- Умирал, наверное.
Стас меня не понял. Он решил, что я говорю фигурально.
- А что случилось-то? - небрежно поинтересовался он.
Рассказывать не хотелось, но ведь он, похоже, всё равно узнает, не от меня, так от других.
- От меня девушка ушла, - мрачно доложил я.
- И что? - удивился он, - Меня знаешь, сколько девушек бросало? Так что теперь, мне из-за каждой надо было в петлю лезть?
Я подумал, что Кристи - не каждая, но промолчал. Дискутировать не хотелось.
- Я домой ездил, - начал рассказывать он, - только вчера вернулся. Даниил сказал, что ты не появляешься. Он за тебя беспокоится, а зайти не может, говорит, что у вас не принято вмешиваться, - он помолчал, ожидая моей реакции, и добавил, - Всё-таки странная у вас этика.
- У всех свои странности, - вяло согласился я, - Ты хоть понимаешь, что я мог тебя убить?
- Так уж сразу и убить, - отмахнулся он, - ну, кровь бы пустил, на худой конец.
Раздражение на Стаса захлестнуло меня мутной волной. Я подождал, пока оно уляжется и тихо спросил:
- Ты что, забыл, кто я такой? У меня бывают моменты, когда я хочу убивать.
