Уже Шемахинское царство над нею падало в мрак. Былая земля кумирень огнепоклонника гебра, Христа, Магомета, Ормузда — не выйти из круга никак — И бой, и резня, и убийство, петля и железо под ребра — Бесчинство Шахсея-Вахсея кровавое шло во мрак. Былая земля губернаторств, и негоциантов, и беков, Где тысячи рук поднимались, где громом звучало в ушах, Как в лад забастовке бакинской вздымалось путиловцев эхо,— Дебелое царское солнце над нею падало в мрак. Былая земля магнатов, что сверлами всех калибров Пробита насквозь, чтобы нефтью насытился мир и пропах; Чтоб Кокарев, Нобель, Шибаев на бирже победу вырвал — Над нею Шибаево солнце бесславно падало в мрак. Былая земля «Мусавата» взята детердинговским чеком, Замасленным нефтью чеком продажных и жадных бродяг. Исхлестанная, рассеченная сухим интервентским стеком, Как ханский бунчукодержец, солнце падало в мрак. «Навеки!» — промолвил Киров. Внезапно явилась гордость — И он утвердил эту землю, ее укрепил рубежи. И крикнуть хотелось навстречу крутому кипенью нордов: «Эх, черт побери, по правде, так хочется жить и жить!» И он, расстегнувши ворот выцветшей гимнастерки. Вслушивался, как пульсом по телу волна текла, Ритмичным движением мысли и щедро отпущенным током Веселой и верной крови, мужества и тепла. В коричневых, ржавых навалах катились просторов периоды И разбивались у ног, разбрызгавши щебень и шум. В песках закружили ветры, в шипучих разводах и выводах, Как ящерица — пески, невзрачный, как змейка, самум. Меж горами эхо росло, и звуки шли между склонами. О чем-то кричал часовой над вбитым в оковы селом. И рядом, почти что о дол, о грунт, как сухарь надломленный, Внезапная птица легла, царапая землю крылом. Всходила каспийская ночь, насыщена серным раствором. Продымлена злым углеродом, вспышкой нефти обагрена. Путем этим, сотнями орд, разбитым, искромсанным мором, Прошли Тамерлан и сельджук, фельдфебель и аргонавт. Плавучий, обугленный ил, огня подземного гул. Вкованный в конус горы, как в золото шлем, колчедан. Равномерно качанье холмов… Волнистой земли караван. За горою гора и гора, за аулом аул и аул… «…Я слышу, как ты встаешь, земля моя ста языков, Я слышу, как ты идешь. Я слышу, приходишь ты. Для моря твоих людей не хватает уже берегов, Для роста твоих людей мало уже высоты. Идет отовсюду народ, из всех городов и сел, И подписи ста городов под рубрикой „делегат“. Пришел Зангезур и Баку, Карабах и Тифлис пришел. И возле московских бойцов стоит торжественный тат. Астраханский матрос и лезгин
