Прошелестев, вдавилась в снег елочкою шина.Вокруг пороша стлалась, свежа и хороша.Одним прыжком мальчишьим он вышел из машины,И скрипнул снег, услышав его упругий шаг.Дышалось так чудесно в тех голубых просторах!Морозный чистый воздух был солнцем просветлен.Прибоем дальних гулов шумел могучий город.И отдавался эхом трамваев перезвон.С широкоплечих елей слетали стайки снегаИ вдоль прямой аллеи свой устремляли бег.Пришедший засмотрелся, как кружится с разбегаИ вьется возле входа веселый этот снег.Пришедший засмотрелся: гигант восьмиколонныйФронтоном желто-белым был в небо вознесен.Семнадцать лет минуло… Сюда, неугомонный,Торжественный, тревожный, входил впервые он.Прерывисто дыханье, волненьем сердце сжато.Впадают коридоры, аркады в темноту.На Съезд второй Советов бойцом и делегатомСюда он шел впервые в семнадцатом году.И тот, кто на граните вознесся вдохновенный,Кто бронзовую руку над всей землей простер,Тогда простой, знакомый, совсем обыкновенный,Ладонь пожал он другу, слегка прищурив взор.Семнадцать лет минуло… Бои Владикавказа,И цепь ночей бессонных на промыслах Баку,И Ленинград, и схватки с зиновьевской проказой…Нет, просто невозможно стареть большевику!Он через две ступени переступает сразуИ входит в Смольный. Девять.Минуты вдаль бегут.На лестнице он виден, всем близкий и знакомыйВ руке зажат фуражки широкий козырек.Идет он — всюду слышат секретаря обкома,—И бодр и звучен голос, и быстрый шаг широк.И волосы густые откинуты упрямо.Над серыми глазами бровей крутой разлет,И по вискам сияет серебряное пламя,Как отсвет бурь великих и отблеск грозных дней.Идет — такой обычный, насмешливый отчасти,Кряжистый, невысокий и сильный человек.Один из полководцев Страны Советской властиОтчизною своею