Стихотворения и поэмы

Моя надежда, сила и оплот!
Сквозь даль и ночь, сквозь чащи и дубравы
Я вижу свет, упавший на поля,
Над камнем башен плещет пламень славы.
Не дремлет стража юного Кремля.
Готовы мы и к битвам, и к пожарам,
И к буйству недр, и к злобе вражьих сил, —
Родную землю русскую недаром
Ты в основанье башен положил.
Пусть грянет бой! Вернемся к войску, княже.
Уж скоро день — он будет нашим днем.
Изломанный, навек сегодня ляжет
Бунчук Мамая под твоим конем!»

И замерли в земном они поклоне
Московским далям, стороне родной,
И выпрямились властно над землей,
И на коней — лишь зазвенели брони.
И из дозора возвратился князь,
Могущественный, встал перед войсками,
И тишина промчалась над полками,
Когда его десница поднялась.
И дрогнул луг, услышав княжье слово,
И, зашумев по берегу реки,
Из-за Непрядвы двинулись полки,
Вступившие на поле Куликово.

Перевод Н. Заболоцкого

3 ГОНЕЦ

«Гонец!» — позвал он, и с плеча
Легко скользнула епанча,
И сел к столу. А на дворе
В вечерней меркнущей заре
Сверкал мороз, воспламенен
Шелками праздничных знамен.

Гудел и плыл со всех сторон
Широкий колокольный звон.
В него народный гул влился —
Звучали всюду голоса.
Казалось, Переяслав полн
Гуденьем человечьих волн.

И чутко вслушивался он
В могучий гул, в счастливый звон,
В биенье сердца своего,
В неслыханное торжество.
Ни разу с юных лет еще
Так не дышал он горячо.

Всё было! Распря и поход,
И первый подвиг Желтых Вод,
И Корсуня победный клик,
И Берестечка страшный миг,
И Золотых ворот рассвет —
Всё было в бурной смене лет.

И он увидел пред собой
Дома, что снежною гурьбой
Вокруг майдана вознеслись
В морозный день в седую высь.
Людей предстала череда —
Всех, кто сейчас пришел сюда,
Кто к этой площади пришел
Из стольких городов и сел.

И в упоенье торжества
Шептал он слышные едва
Свои заветные слова:
«Украйна. Дружба. Русь. Москва».
И слышал клич своих друзей,
Могучий клич громады всей:
«Пускай объединимся мы
Навеки с русскими людьми!»

И нынче день настал, когда
Надежда наконец тверда
И Украину не страшат
Шляхетский мрак, магнатский ад,
Султанской каторги корма,
Глухой Туретчины тюрьма,
Не устрашает и само
Бахчисарайское ярмо.