экзотических названий растений, но Справка промолчала.
Вымощенная камнем главная улица города была широкой, как меня и предупреждал Жора, и полого шла вверх от моря. Тут могли свободно разъехаться три грузовика, и место для прохожих еще оставалось. И тут не было траншей.
Я порулил в конец квартала к двухэтажному дому, где над подъездом ярко-красным светилась вывеска и горели окна.
Проехал мимо гостиницы, остановился у следующего дома, подумал и сдал немного назад, резко выкрутил руль, встав в проулке под стеной «Жемчужины». Когда заглушил двигатель, услышал, как внутри гостиницы пьяные глотки горланят старый гимн России, что-то там было про нерушимый союз и братство народов. Вылез из кабины, бросил спутникам: «Пошли», – и решительно направился к дверям.
На пьяных постояльцев мне было плевать, моей целью было попасть в гостиницу. Подойдя к дверям, помедлил, глядя на вывеску – буквы ярко светились в темноте, появилась резь в глазах, я моргнул. В голове изменилось что-то, словно заработал извлеченный перед судом мнемочип, запустивший тестовую проверку нейроцепей. Казалось, еще секунда, и перед внутренним взором появится светящаяся 3D модель нервной системы, но наваждение схлынуло. Ор в кабаке, занимавшем правое крыло первого этажа, стал громче, слов почти не разобрать. Я толкнул двери, прошел по коридору, задержался у проема в освещенную залу – свободных мест за столиками не было, лица стерлись в сизом табачном дыму. И двинулся дальше. Спутники молча шли следом.
В конце коридора начиналась лестница на второй этаж, слева от нее – две двери. Первая, обшарпанная, с массивным навесным замком, явно вела в подсобку. Я миновал ее, взялся за ручку на соседней, с резными филенками и морской раковиной на высоте груди, обернулся. Вонг легко взбежал по ступенькам пролетом выше, перегнулся через перила, кивнул мне. Владас остался в коридоре, нервно переминаясь с ноги на ногу – оружия у него не было, предназначавшийся ему дробовик сейчас висел у китайца за спиной, другой тот держал наготове. Лишний пистолет находился у меня. Я толкнул дверь и быстро вошел в комнату.
Почему решил, что нужно зайти именно сюда, сам не знаю. Машинально все сделал, можно сказать, на уровне рефлексов. У дальней стены стоял стол, на нем горела лампа, справа от потолка до пола тянулись полки, заставленные внизу большими глиняными кувшинами – горлышки заботливо обтянуты марлей и обвязаны бечевой, на концах завязок виднеются сургучные печати. Не иначе как винный запас заведения. Верхнюю часть полок занимали различные статуэтки из камня, дерева и даже стекла. На приставленной к стеллажам лестнице стояла высокая женщина в длинном платье: черные волосы собраны в пучок на затылке, лицо оставалось в тени.
– Зачем приехали? – проронила она чуть хриплым от волнения голосом. – Я платила уже. Маклейн обещал, что…
Женщина взяла с полки пузатую статуэтку, больше похожую на копилку, повернулась к свету:
– Мы же все обсудили. Он обещал… – Она замерла, не дыша. Большие темные глаза на широком лице испуганно сверкнули.
Я прикрыл за собой дверь, прошел к столу и осмотрелся. Голая стена слева, угол за дверью занимал старый сейфовый шкаф, в дальнем от него углу находилась деревянная тумба, рядом – окно с неплотно прикрытыми занавесками.
Я обошел стол, сдвинул край занавески, взглянул на улицу и все понял: «Студебеккер» был в шаге от окна; женщина приняла нас за рейдеров Маклейна, полезла доставать копилку, где, возможно, прятала деньги…
Она по-прежнему стояла на лестнице, держа в руках статуэтку, и напряженно смотрела на меня, боясь моргнуть.
– Хочу снять трехместный номер, – глухо произнес я. – До утра.
Достал из кармана монету и бросил на стол. Лицо женщины ожило, она заморгала, суетливо отвела взгляд. И чуть не сверзилась на пол, я успел подхватить ее под руку, обнял за талию и бережно опустил на ноги.
Она испуганно отшатнулась к стеллажам, но через мгновение совладала с эмоциями, одной рукой одернула сбившееся на груди платье, перехватила статуэтку, боком протиснулась к столу. Взгромоздившись на табурет, подняла на меня уже строгое лицо.
На вид ей было чуть больше сорока – заметные морщинки у глаз, слегка припухшие веки, взгляд усталый и… обреченный. Как будто хочет меня прогнать, но не может, поэтому напустила на себя строгости, внутренне собралась, ждет, пока заговорю.
– Что насчет номера? – напомнил я.
Она молча изучала меня, положив руки на стол.
– Ну? – Я начал терять терпение. Хотелось есть, а еще больше хотелось спать. – Мне искать другую гостиницу?
И тут пришла запоздалая мысль: а если эта женщина никакая не хозяйка, не Рита…
– Возьму по рублю за койку, – наконец сказала она. – Ужинать будете в номере?
Я кивнул. Она выдвинула ящик, привычным движением смахнула в него пятак.
– За ужин еще два рубля. – И протянула мне ключ с белым шариком на кольце.
На шарике красовалась выгравированная цифра три – похоже, он символизировал жемчужину; на ощупь оказался обычным пластиком.
– Поднимешься на второй этаж, там за стойкой дежурит… – Она качнула головой, бросила взгляд в окно. – Хотя нет, я провожу.
Забрала ключ, вышла из-за стола, я отступил в сторону, пропуская ее к двери, и, оказавшись за спиной, произнес:
– Рита…
– Да? – Женщина оглянулась, вздернула бровь.
– Идем, – я сделал шаг вбок, раскрыл перед нею дверь.
Помедлив, она вышла в коридор, скользнула взглядом по обвешанному оружием китайцу, едва заметно кивнула устало улыбнувшемуся Владасу и проследовала вверх по лестнице.
На втором этаже в обе стороны от лестницы тянулся узкий коридор. Слабо пахло воском и какими-то травами. Пол покрывал то ли ковер, то ли необычная ворсистая циновка – шагов, во всяком случае, слышно не было. Наша провожатая свернула направо и двинулась вдоль дверей в конец коридора, где виднелась стойка и лился приглушенный свет.
– Клава, – на ходу позвала она. – Опять спишь? Сколько раз тебе говорила…
Над стойкой появилось симпатичное курносое личико с заспанными глазами. Впрочем, спустя секунду оно стало испуганным, девушка вскочила, забормотала извинения.
– Как ты можешь спать, когда внизу такой гудеж?
Видно было, что курносую ругают больше для показухи. Внизу перестали орать гимн, донеслись голоса.
– У нас новые постояльцы. В третьем в баке есть вода?
– Да, мадам Рита. – Клава убрала с лица волосы, одернула домотканое светлое платьишко и подняла взгляд на хозяйку. – Иваныч еще днем бак наполнил, как жильцы съехали. В номере прибрано, белье застелено.
Голосок у девушки был тонкий, но певучий. Она глянула в нашу сторону и улыбнулась.
– Ну что ж… – Хозяйка обернулась, медленно протянула мне ключ. – Располагайтесь.
Она чуть задержала руку, прежде чем отдала ключ.
– Ужин им сразу неси, Клава.
– Да-да, – засуетилась курносая и поспешила к лестнице.
Мадам Рита оглядела нас напоследок и молча двинулась обратно. Я подождал, пока стихнут ее шаги по ступеням, и отпер дверь.
Номер – комната, где вдоль стен стояли кровати с тумбочками в изголовьях, над одной небольшое, затянутое матовой пленкой окошко, через которое проникал слабый свет уличных фонарей. Угол справа от двери был отгорожен целлофановой занавеской. Я сдвинул ее – душ. Почти под потолком на стене висел ржавый бак с гнутой лейкой и вентилем, полка с обмылками, и на гвоздиках – три белых полотенца. В полу
