Михаэль Шумахер – номер один

позиций.

В руководстве Benetton заметили упущение стюардов и решили искусно это обыграть – они намеревались заявить после гонки, что, как они поняли, пять секунд просто Прибавят к общему времени пилота в гонке. Администрация же, разумеется, ожидала, что команда зазовет Шумахера на «стоп-энд-гоу» в течение трех кругов.

Невыполнение требования стюардов являлось серьезным нарушением, ведущим к дисквалификации, и администрация показала черный флаг с номером пять, что означало, что Шумахер должен вернуться в боксы. Немец продолжал гонку, игнорируя черный флаг на протяжении трех кругов. Команда поговорила со стюардами, черный флаг убрали, и Михаэля зазвали, но он проехал до самого конца пит-лейн, отстоял положенные пять секунд и возобновил гонку. Команда допустила ошибку, но ответственность лежит и на администраторе, который не уведомил команду о первоначальном нарушении в течение установленных пятнадцати минут и действовал вопреки установленной процедуре. Стюарды оставили за Шумахером второе место в гонке, но оштрафовали его и команду на 115 тысяч фунтов стерлингов. Однако президент FIA Макс Мосли взял в руки дирижерскую палочку, и ситуация быстро вышла из-под контроля Benetton. «Мы всегда хорошо ладили, мне нравился Михаэль, с моей стороны не было никакой враждебности, — говорит Мосли. — Как говорят мафиози, «ничего личного, просто бизнес». А случилось следующее: Флавио пошел к Берни и попытался убедить того все уладить, но это не имело никакого отношения к Берни».

Мосли вызвал Шумахера на слушание в конце июля, спустя две недели после инцидента. Шумахер поступил отнюдь не мудро, прокомментировав это в разговоре с прессой. «Пустая болтовня, — заявил он немецким журналистам. — Было бы глупо вмешиваться в чемпионат на такой стадии. Весь этот театр – просто смешно. Ну да, я обогнал Деймона, а мне не полагалось этого делать. Но не я один всему виной, я получил пенальти, а команда неправильно его истолковала. Все решилось в разговоре со стюардами. Не думаю, что будут предприняты еще какие-то действия».

Но все это оказалось отнюдь не пустой болтовней, а чрезвычайно серьезным делом. Когда Шумахер с Бриаторе вошли в зал суда в Париже, они поняли, что инцидент в Сильверстоуне лишь один из пунктов в списке нарушений. После Гран-при Сан-Марино FIA изучила данные с бортовых компьютеров всех болидов. Теперь Benetton обвиняли в том, что у них была «противозаконная компьютерная программа». Специалисты из FIA не могли доказать, что в Имоле использовалась система контроля запуска, но один тот факт, что программа имелась в наличии и для ее активации от пилота требовалось лишь воспроизвести простую последовательность команд, многие считали достаточным. Это заставило их усомниться в честности команды, а заодно и самого Шумахера.

Что касается инцидента в Сильверстоуне, то Benetton оштрафовали на 500 ООО долларов и обвинили в незнании правил, а Шумахера отстранили от соревнований на две гонки. Уже поднявшись и собираясь уйти, Мосли сказал: «И, кстати говоря, мы аннулируем шесть очков за Силверстоун».

Шумахер, как вспоминает Мосли, был «недоволен».

Это решение полностью перевернуло ход чемпионата мира. В своем выступлении перед прессой Мосли подверг сомнению честность Шумахера, сказав: «Та версия событий, на которой настаивает Шумахер, говоря, что он не видел черный флаг, неправдоподобна. Черный флаг – это как красная карточка в футболе. Игрок, которому показали красную карточку, должен немедленно покинуть поле, и Шумахер должен был это сделать». Бриаторе только обострил ситуацию, заявив итальянской прессе: «Я сказал Шумахеру по радио, что он должен оставаться на трассе».

Дисквалификация на две гонки в то время всем показалась слишком жестоким наказанием, даже соперникам Шумахера. Несколькими годами ранее Найджел Мэнселл проигнорировал черный флаг, а затем врезался в другую машину, но был дисквалифицирован лишь на одну гонку.

Шумахер все еще злится, вспоминая инцидент в Сильверстоуне, ведь его отголоски слышны по сей день.

«Я не игнорировал черный флаг, я его просто не видел. Я не говорю, что не совершал ошибки, но ошиблись и в FIA.

У меня сложилось впечатление, что это какая-то подстава, а я просто козел отпущения. Мы лидировали в чемпионате с большим отрывом, и многих людей обрадовало то, что нас наказали. Это превратилось в тенденцию – винить нас во всех грехах. То, как в этой ситуации действовал Флавио Бриаторе, особенно не помогло. Нельзя плыть против настолько сильного течения – даже если вы сами сильны, ваши слова останутся без внимания.

Могу сказать, что по прошествии времени начинаешь смотреть на события под другим углом, не так субъективно. Возможно, и Алонсо многое поймет – помните ситуацию в Монце 2006 года? Он думал, что несправедливо наказан FIA, что против него какой-то заговор. Я ему очень сочувствовал и понимал его реакцию. Это напомнило мне о 1994-м. Я сказал ему об этом после гонки в Монце, когда мы встретились в аэропорту Женевы».

Любопытно, что Шумахер проводит параллели с Монцей 2006 года. Тогда многим казалось, что Алонсо наказали несправедливо. Но в 1994 году Шумахер извлек важный урок – он понял, что необходимо быть в хороших отношениях с FIA. Он также понял, что Ferrari, например, сошли с рук манипуляции в Аиде, тогда как его команду разоблачили.

После того как на слушании в Париже FIA вынесла решение наказать Benetton, зрителей ждал необыкновенно драматичный Гран-при Германии. Билеты на гонку были распроданы, 120 тысяч мест заполнены; большинство болельщиков пришли с единственной целью – увидеть первого за тридцать лет немца, который претендовал на титул чемпиона. Для дисквалификации время было не самое подходящее. Benetton подал апелляцию, и Шумахеру разрешили выступить перед поклонниками.

Но неприятности продолжали преследовать команду. В тот уик-энд FIA опубликовала информационный документ, в котором говорилось о системе контроля запуска (лонч-контроле) в программном обеспечении Benetton. Взрывоопасным открытием стало то, что, как выяснили компьютерные специалисты FIA в Ливерпуле, эту систему активировать очень легко.

В заявлении говорилось: «Чтобы запустить систему, пилот должен опустить левый подрулевой переключатель, а затем одним движением сдвинуть правый. Затем нужно отпустить левый переключатель. Затем пилот дает газ в пол, когда это требуется, — и правый переключатель приведет машину в движение».

Неужели Шумахер проводил подобные манипуляции на протяжении всего сезона? FIA пришла к заключению, что нет. Лучшее доказательство невиновности немца – тот факт, что устройство не использовалось в Гран-при Сан-Марино, после которого и были изучены данные с бортового компьютера Benetton. Но тем не менее остался гигантский знак вопроса по отношению к результатам Шумахера в течение сезона-1994. Определенно его старт на Гран-при Франции вызвал подозрения, но технический директор Benetton Росс Браун категорически отрицал, что имели место какие-то нарушения.

«Михаэль из рук вон плохо стартовал в прошлом году, теперь же он выработал новую технику – он использует сцепление и газ таким образом, что это исключает пробуксовку.

Шанс, что команду уличат в обмане и исключат из зачета чемпионата, просто огромен. Если бы мы были идиотами и по своей прихоти использовали такую систему, нас бы уличили в этом, и тем самым мы бы поставили на карту будущее двух сотен человек и их семей. Успех сопутствует нам благодаря тяжелому труду и таланту Михаэля Шумахера. К несчастью, это крест, который мы вынуждены нести, — люди объясняют наш успех так, как им угодно.

Михаэля вряд ли поставили бы в известность об этой скрытой системе, потому что это не важно. Я знаю Михаэля. Он не стал бы использовать систему, если она нелегальна и может повлечь за собой множество неприятных последствий. Я безоговорочно уверен в этом».

Уже позже в интервью, опубликованном в журнале Motor Sport, Браун более обстоятельно рассказал о событиях 1994 года:

«В 1994 году нас просто взяли и обвинили в мошенничестве. Все было замешано в один гигантский политический скандал между Максом Мосли и Флавио, который написал письмо в FIA, утверждая, что Макс не подходит на роль президента. Флавио пришел к нам с Рори и сказал: «Сейчас мы должны признать свою вину, потому что иначе Макс заберет у нас очки за Имолу». Я сказал: «Если вы так поступите, я выйду за дверь вместе с Рори, потому что мы не сделали ничего противозаконного. Вы останетесь без технического директора и главного конструктора».