еще на всю Россию славились эти области могучими битюгами. Встречали рекруты невиданных дотоле лошадей, дивились: один запряженный в сани тяжеловоз тащил немыслимое количество поклажи.
…К концу пути сани уже вязли в черной, смешанной с талым снегом земле, оставляли глубокие колеи, их пришлось сменить на телеги. Солнце пригревало все сильней, тени на земле укорачивались, и за день партия успевала пройти положенные участки дороги еще засветло. Рекрутов, стражников, да и лошадей весенняя распутица измотала вконец.
Последние версты партия преодолевала в первых числах апреля, земля стала подсыхать, шли уже без рукавиц, скинули и шапки, подставляя полуденному солнцу обросшие головы.
И вовсе теперь новобранцы привыкли к строю, солдатскому ранцу и шинели, на которую сменили тулуп, да к армейским сапогам; правда, у многих сапоги эти порядком поистрепались, пришлось доставать запасную пару; полушубки тем временем свернули и приторочили к ранцу – хоть и неудобно, а все легче, чем по такой погоде на себя пялить.
Когда проходили Харьковской губернией, крестьяне уже начали работы в поле, по сторонам от дорог во всю ширь распахивали земли.
Верст двадцать прошагали вдоль речки Торец, оставляя ее по правую руку, лед давно сошел в Северный Донец, там и растаял.
Так, по весне, солнечным апрельским днем ступила, наконец, партия, к которой был причислен Иван Арефьев, в уездный город Славянск, где располагались Штаб резервной бригады 19-й пехотной дивизии и казармы 6-го резервного батальона Тенгинского пехотного полка. Бригадой этой командовал тогда полковник Румянцев.
6 ые резервные батальоны Навагинского пехотного полка, Ставропольского егерского и Кубанского егерского находились, соответственно, в селах Кривой Луг, Борванкино и Балбасовка.
К службе приучать
Рекрут особливо блюсти, исподволь их к службе приучать и сих молодых солдат, взирая на каждого особо, со старыми не равнять, доколе окреплятся.
Военные начальники, относительно поступления их (рекрут) в войска, образования и обращения на действительную службу, руководствуются Положением, Высочайше утвержденным 12-го декабря 1836 года.
Города Славянск и Бахмут, хотя и расположены в разных губерниях, но находятся, как отмечалось, недалеко один от другого. В обоих размещались штабы резервных бригад двух интересующих нас дивизий и отдельные резервные батальоны. Думаю, многие офицеры этих бригад хорошо знали друг друга, вместе бывали в делах, имели сходные взгляды на порядок и методы обучения нижних чинов применительно к обстоятельствам службы на Кавказе.
Штаб бригады и Штаб стоявшего там же батальона находились на окраине города, в котором тогда проживало порядка десяти-пятнадцати тысяч жителей. Войдем же вместе с партией рекрутов на территорию бригады. Здесь размещались казармы батальона, провиантский магазин, в глубине территории – конюшня и отхожие места, перед казармами – плац, вытоптанный за многие годы тысячами солдатских сапог.
В непосредственной близости от Штаба бригады располагалось помещение лекарского пункта с комнатой фельдшера; за дощатой перегородкой – два три топчана с соломенными матрацами и одеялами. Малое количество «коек» объяснялось тем, что серьезно больных «внутренними болезнями» здесь не держали – отправляли в уездную больницу.
Казармы были обустроены нарами, тут же, в специально отгороженном помещении, в сундуках и мешках хранились личные вещи служивых.
Командовал резервным батальоном капитан, он, как и другие офицеры, снимал квартиру в городе. Начальник бригады и начальник Штаба жили в специально отведенных домах.
Провиантским магазином заведовал, как правило, унтер-офицер, уже отмеченный медалями и с шевронами на рукаве. В целом, снабжение бригады велось централизованно, через провиантские воинские склады и провиантский магазин установленным порядком.
Обыватели снабжали бригаду овощами, пекли хлеб, подряжались выполнять и другие работы; впрочем, основная нагрузка ложилась, конечно, на солдат.
Расположение бригады в Славянске являлось весьма важным обстоятельством в жизни всего «общества» заштатного города. Присутствие военных скрашивало замшелое существование его обитателей и заставляло трепетать сердца провинциальных дам, тем более что многие офицеры, молодые и неженатые, могли считаться завидными женихами.
Вернемся, однако, к моменту прибытия партии к месту службы. Партийный офицер, согласно положению, передал списки рекрутов военному чиновнику Штаба бригады. Последний, следуя полученным указаниям, сделал запись в формуляре каждого из вновь поступивших: в какой полк и, соответственно, в какой батальон определен. Списки эти передали в батальоны, пока же Ивана и его товарищей построили и после переклички стали распределять уже непосредственно по батальонам, командиры которых при этом присутствовали.
В батальоне рекрутов покормили из солдатского котла, сводили очередно в баню, постригли, побрили, каждому определили его место на нарах, покрытых свежим сеном. Если попал Иван в Тенгинский пехотный полк, то вполне мог остаться в Славянске. По положению, оставили за ним шинель, а также одну рубаху, одну пару сапог, брюки, рукавицы, ранец и полушубок.
Если же распределили его в Навагинский полк, то отправился он с другими рекрутами в село Кривой Луг, и пришлось им пройти еще несколько верст, прежде чем поесть и помыться. Здесь разместить рекрутов могли не только в казарме, но и в домах сельчан.
Как уже отмечалось, Ставропольский и Кубанский полки были егерскими, а не пехотными, впрочем, за давностью лет или потому, что не придавал мой прадед этому значения, говорил оно том, что служил именно в пехоте. Кроме того, все полки, не только 19-й, но и 21-й дивизии, располагались на той же Кавказской линии, и формируемые из их частей отряды зачастую становились смешанными; могли они участвовать и в одних делах с неприятелем.
Остановимся коротко на истории полков 19-й пехотной дивизии. В пятидесятые годы XIX столетия некоторые из этих полков перевели в другие дивизии (например в 20-ю), а в шестидесятые годы из отдельных батальонов создали новые полки. Тогда же, в связи с реформой Российской армии, некоторые подразделения, дивизии и военные округа подверглись серьезной реорганизации.
Тенгинский пехотный полк был сформирован в 1707 году, На вагинский – в 1803 году, таким образом, они имели давние боевые традиции, участвовали в ряде военных кампаний. Ставропольский и Кубанский егерские созданы незадолго до описываемых событий – в 1845 году. Все четыре полка вели боевые действия на Кавказе достаточно активно.
Думаю, эти обстоятельства не могли не повлиять на особенности обучения рекрутов в резервных батальонах этих полков. Используемые в частях резерва армии вполне стандартные методы и приемы здесь офицеры и унтер-офицеры, наверняка, дополняли знаниями, почерпнутыми из собственного боевого опыта, причем, применительно к условиям горной войны.
Офицеры и старые солдаты в бригаду резерва попадали, скорее всего, после ранения или контузии; оправившись после госпиталей, передавали они новобранцам бесценные навыки, которые приобретались ими на поле боя или же в жестоких рукопашных схватках с отчаянно смелыми горцами.
…Резервный батальон, куда направили Ивана Арефьева, предназначался для приема, обмундирования и первоначального обучения рекрутов. Каким же было это первоначальное обучение?
