— …это надо мне, — с трудом услышал Алексей. — Мужчина — подружка, с которым можно было бы говорить открыто и прямо обо всем. Мне даже секса не надо, в общем-то… Понимаешь?
— Совсем не надо? — прилагая неимоверные усилия, чтобы голос не дрогнул, сказал Алексей.
— Практически да. Нет, конечно, иногда очень хочется. Поэтому… Наверно, мне лучше одной жить. Как захотелось, позвонила… Все уладилось… Ни обязательств… Ничего… Ненавижу, когда я должна. Ты должна то, ты должна се… Все мужчины такие… Выйдешь замуж и — должна… Давай-ка приступай к исполнению супружеских обязанностей… Я — эгоистка… Я жуткая, самовлюбленная эгоистка…
— Ты не такая, — сказал он в последней слабой попытке. — Я с тобой два дня и вижу — ты не такая… Зачем? Ты таким образом хочешь оттолкнуть меня?
— Нет.
— А что?
И тут Надя сказала то, что буквально сбило его с ног.
— Ты — моя работа. Вот и все. Ты не должен был погибнуть в аэропорту под колесами машины. Поэтому я тебя вытащила. Ты выбросишься завтра из своего окна, а не из окна больницы, поэтому я настаивала на отказе от госпитализации. Ты обязан дожить до завтра и не умереть ночью с голода, поэтому я готовила есть. Ты просто один из этапов в моей жизни, который я завтра завершу. Вот и все. Понимаешь?
— Но сегодня… Сегодня мы были вместе…
— Завтра я буду с кем-то другим.
Такого нокаута он не получал ни разу за всю свою жизнь, даже когда их вместе с другом Коляном безжалостно били семеро в соседнем дворе. Чтобы не закричать, Алексей до хруста стиснул зубы.
Потом глубоко вздохнул.
— Вон, — выдавил он на выдохе. — Пошла вон. Суп вчерашний будешь — завтра заходи…
Прошу Вас о снятии меня с Сопровождения.
Считаю, что не сумела осуществить полный контроль над Целью, что чуть было не привело к трагическим последствиям.
Обязуюсь впредь подобного не допускать.
Снятие с Сопровождения очень плохо отразится на ее карьере. Я прошу Вас, Старейшая, не снимать ее.
Четвертая, тут все гораздо глубже. А не влюбилась ли наша девочка? Кстати, фокус с ограничением был слишком рискован. Ты рисковала Надей, как можно? В твои годы я подобного себе не позволяла.
В любом случае пусть доведет Сопровождение до конца.
14
До состояния полной невменяемости он добрался за считанные часы.
Очевидно, сказались и старые дрожжи, и переломы с сотрясениями, да и последняя беседа с Персональным Проводником, несомненно, внесла свою лепту.
Алексей дошел до предела.
Ему на самом деле незачем было жить дольше.
— Завтра, — пробормотал он, неловко укладываясь в кровать. — Завтра все-таки все закончится. И она получит медаль за доблесть, проявленную при выполнении.
У него начались галлюцинации.
Вначале на край кровати присел Колян и долго смотрел на него добрым взглядом.
— Чего про жену-то наврал? — добродушно поинтересовался он.
— Наверное, слишком уж хотел, чтобы это оказалось правдой, — честно ответил Алексей, заплетающимся языком. — Только не понимал тогда еще, как я этого хочу.
— Втюрился, дурилка?
— Ненадолго.
— Почему?
— Завтра я завершаю дела, Коляныч. Не поминай лихом, дружище.
Колян стиснул его здоровую руку и поднялся.
— Ты устал, и тебе надо поспать. Завтра поговорим.
— Какой завтра? — вступил в разговор Савинов-старший. Он оказался стоящим с другой стороны кровати. — Когда к нам с внуками пожалуешь?
— Теперь уж наверно никогда, бать, — виновато ответил Алексей. Он приподнял загипсованную руку. — Видишь, какой я? А завтра и вообще — в длинный путь.
— За нас не волнуйся, — строго сказал отец. — Все будет хорошо.
— Я уверен, — кивнул Алексей. — И не обижайся на меня за ту историю с твоей «Нивой».
— Когда вы с пацанами ее разбили по пьянке? — усмехнулся отец. — Забудь об этом. Отдохни.
Между ними вдруг появилась Надя, одетая в короткую серебристую пижаму, подчеркивающую аппетитность форм.
— Хватит, — сказала она, строго посмотрев вначале на обалдевшего Коляна, потом на батю. — Больному предписан постельный режим.
— Уходим, уходим, — торопливо произнес Савинов-старший и, подняв Коляна с кровати за плечо, исчез с ним за дверью.
Друг Коляныч напоследок гулко, отчетливо сглотнул.
— Постельный режим, — повторила Надя, сбрасывая пижаму.
Алексей открыл рот.
Под пижамой, естественно, ничего не было.
И секунду спустя ее прекрасное тело, совершенно не желающее секса, уже прильнуло к нему, обжигая страстью.
15
Когда очень хорошо вечером, чаще всего просто омерзительно по утру.
Алексей проснулся с раскалывающейся головой, отвратительным перегарным запахом и распухшим во рту, царапающим нёбо языком.
— Во меня вчера нахлабучило, — родилась где-то в желудке ленивая мысль. — Такие сны…
Простыня под ним казалась ощутимо мокрой.
