— Нечего разводить мерехлюндии, — говорит Лизаветниколавна.
В чем душа держится
Я люблю весну за то, что можно играть на асфальте. И гулять без пальто.
У девчонок — классики.
— Мак? Мак. Мак? Мак. Мак? Дурак.
А у нас — расшибалка!
Я теперь коплю деньги. Без денег в «расшиши» не играют. Бабушка нашла мне царский пятак. Для биты — самая лучшая, необходимая вещь. Вовка даже хотел со мной сменяться. На ножичек. Хитрый какой!
Я уже два раза попадал на «чиру».
Без дедушки жить можно. А без бабушки жить нельзя. Все ходят к маминой бабушке советоваться, как жить. И соседи, и родственники.
Тут приехала Рита и спрашивает — пожениться ей на Магиде или нет. Рита для бабушки — племянница. А бабушка для Риты — тетя. Для меня Рита тоже тетя. Потому что она дочка тети Нади Коняевой. И мы к ним ездим в гости, на праздники.
— Чтобы человека узнать, надо с ним съесть пуд соли, — сказала бабушка.
Но когда пришел Магид, они соль есть не стали, а сели пить чай. И бабушка угощала Магида пирожками. Бабушкины пирожки — самые вкусные в мире.
А потом бабушка сказала Рите — с Богом! И ничего страшного, если он, как его называется, иврей. Ивреи, как его называется, бывают очень хорошие и любят свою семью.
Моя бабушка все время повторяет — «как его называется». Это у нее такая поговорка. У моего папы тоже есть поговорка — «эт-самое». Это самое.
А когда Рита с Магидом поженились, они приехали к бабушке на «линкольне».
«Линкольн» — такая длинная машина. Американская. У Магида «линкольн», потому что он работает в университете. В клубе. А этот клуб на нашей улице, только вон там, в конце. И Магид меня обязательно покатает на «линкольне», когда-нибудь.
Мне он очень понравился. И не потому, что подарил пистолет.
Все сказали, что Магид совсем не похож на иврея. У него такое лицо, как будто он не иврей, а немец.
Уже потом, когда во время войны он попал в плен, это его спасло. Он стал у них переводчиком и помогал нашим партизанам. А когда его освободили из плена, ему дали всего «десять лет лагерей».
Но это было уже совсем потом. А «потом» — это уже другая история.
В общем, моя мамина бабушка живет для всех. И папина бабушка тоже живет для всех. А вот папин дедушка живет для себя.
Когда я вырасту, я тоже буду дедушка. И буду жить или для себя, или для всех.
Моя мамина бабушка говорит, что для себя жить стыдно. Дядя Жорж на это сказал, что бабушка может спокойно поступать в партию.
Но бабушка в партию не хочет, потому что не любит товарища Сталина. А товарища Сталина она не любит за то, что подорвал храм.
Дядя Жорж сказал, что храм подорвал Каганович, а товарищ Сталин в это время был на даче. И хотя Бога уже нет, храм можно было оставить как памятник.
Дядя Сережа сказал, что Сталину наплевать на храм, потому что он нерусский.
А дядя Жорж сказал, что грузины тоже верят в Исуса-с-Креста. И Сталин даже учился на попа в семинарии.
Дядя Сережа вскипятился:
— Сталин никакой не грузин, а типичный Джуга-шви-ли. Значит, наверняка — еврей. Хи-хи, железный еврей!
Тетя Муся закричала, что дядя Сережа — ужасный человек. И непонятно, почему его до сих пор не отправили «куда следует».
А дядя Жорж сказал:
— Но ведь и Христос был еврей. По крайней мере — наполовину.
Тут я и узнал, что Кристос был, как я.
Ни то ни се. Тоже гибрид!
По радио передают веселую музыку:
А дядя Жорж тут же придирается:
— Покажите мне конкретно, где у человека душа? Печенку знаю. Вот тут она. Сердце здесь. Аппендицит справа. А где спряталась ваша душа?
Бабушка сердится и говорит, что они все «ни бельмеса» не понимают.
— В революцию тоже ходили голые, прямо по улице, и кричали песню:
только ничего из этого не получилось, как видите.
А вот у дяди Вани в революцию вышла целая история: одна тетка голая влезла в трамвай. Совсем голая, как мать родила. «Была не была!» — сказал вслух дядя Ваня. И как треснет эту голую по попке! Она сразу выскочила из трамвая и стала кричать: «Милиция! Милиция! Держите хулигана!» Но трамвай не стал ждать милицию и уехал. Дядя Ваня говорит: «Хоть одно доброе дело в жизни, по крайней мере, сделал».
Дядя Ваня рассказывает эту историю про революцию. И мы все смеемся.
Путаница
Мы едем к тете Наде. Чтобы поддержать семью в такое время.
Коняевы живут у Крестьянской Заставы. В деревянном доме. И двор без асфальта. Как у нас в Лосинке.
