Падение великого фетишизма / Вера и наука

творческий акт, от которого возникает мир — причина, его порождающая. Слово это имеет, конечно, форму повеления.

Сравните с этим взгляд финской Калевалы, напр., такое место:

«Пел он песни о начале.
По порядку все заклятья,
Как по божьему веленью,
По всемощному приказу,
Сам собой распался воздух,
Из него вода явилась,
Из воды земля возникла»…, и т. д.

(руна 17, перевод Бельского, 1888).

21

Любопытно, что и до сих пор в европейских языках для обозначения причинной связи употребляется целый ряд терминов, по основному смыслу указывающих на словесное общение, на воздействие посредством слов: «вызывать», «prevoquer», «обусловливать» и т. под.

В народной поэзии нередко понятие причины выражается прямо, как приказание; напр.:

«Дуновение ветра… приказало березе шелестеть,
Листьям осины робко
Дрожать как в когтях вора…
Тоны воздуха, нежные голоса
Заставили овода жужжать,
Мошку — шуметь», — и т. д.

(Эстонский эпос «Калсви-Поэт». Перевод Ю. Трусмана. Спб. — Ревель, 1886).

22

Каким образом технический прогресс привел к этому важнейшему преобразованию первобытной идеологии, исследовать это не входит здесь в нашу задачу. Общий анализ вопроса дан в сборнике «Очерки по философии марксизма», Спб. 1908, от. «Страна идолов».

23

Насколько неразрывна идея «души» с представлением об организаторской функции, это ярко иллюстрируется историей одного из самых странных богословских споров — спора о душе у женщины. В эпоху наибольшего подчинения и порабощения женщин людям наиболее последовательно мыслящим стало казаться неестественным и невероятным, чтобы у женщины была настоящая «душа», т. е. некоторое властное, организаторское начало. На одном из средневековых поместных соборов вопрос был поставлен на голосование и разрешен в благоприятном для женщин смысле — большинством одного голоса.

24

В значительно позднейшую эпоху, когда перестраивалась уже самая концепция причинности, возникли попытки исключить из числа «одушевленных» предметов также и животных, оставив эту характеристику только за людьми и богами; напр., взгляд Декарта на животных, как на машины.

25

В науке и философии часто подчеркивается, что для действительного успеха в познании познающему необходимо стремиться к истине и только к ней, не думая о практических ее применениях. И это верно, поскольку вытекает из требования полной концентрации человека на его деле, устранения всего, что могло бы разбивать его внимание. Но отсюда не следует, чтобы познающему надо было представлять себе истину абсолютно «чистой», т. е. бесполезной и голой абстракцией. При производстве любого продукта надо сосредоточивать все внимание на нем самом, но незачем его фетишизировать, как «абсолютный» и самодовлеющий продукт.

26

Спрос, как известно, зависит и от общественной потребности в данном товаре, и от покупательной силы потребителей. Рынок не знает иной «потребности», кроме той, которая подкреплена надлежащей суммой денег. Поэтому реальная потребность общества к товаре есть только высший предел «спроса», дальше которого спрос ни в каком случае не может идти. Но благодаря общественной организации — разделению классов, частному присвоению, неравномерному распределению собственности и лишенному планомерности распределению груда, самая интенсивная потребность людей, напр., в пище, может соединяться с отсутствием денег на покупку хлеба. Со стороны безработных нет «спроса».

27

Могучая, боевая религиозность патриархальной и феодальной эпохи постепенно угасает по мере превращения общества в меновое. Только первые поколения мелкой буржуазии, еще сохранившие в себе силой исторического консерватизма много черт патриархального уклада, сохраняли также и прежнюю потребность в единстве мировоззрения — религиозного, потому что иное еще не могло сложиться. Такова мелкая буржуазия Германии и Англии в XVI–XVII веках, ведущая социальную борьбу против феодализма, а частью уже и против капитала, под религиозным знаменем. Но это знамя у нее быстро рвется в кусочки —