Выход один — в дружбе. «У Володи было много друзей. Одни встречались с ним каждый день, другим лишь удавалось попасть на его концерты, третьи только слушали магнитофонные записи. Но все они были друзьями», — пишет Марина Влади. Но это пока еще некое общее положение. Вместо мира идей и идеалов — мир друзей. Он и сам признается: «У меня очень много друзей. Меня Бог наградил... И я без них сдохну, это точно. Больше всего боюсь кого-то из них разочаровать. Это-то и держит все время в нерве и на сцене, и в песнях, и в бахвальстве моем».
Ушел — невелика потеря
Для многих людей.
Не знаю, как другие, а я верю,
Верю в друзей.
Сначала друзья по Большому Каретному, стихийный круг жизни: Андрей Тарковский, Василий Шукшин, Левон Кочарян, Артур Макаров, Вадим Туманов, Анатолий Утевский... Потом друзья по театру — Борис Хмельницкий, Валерий Золотухин, Иван Бортник, Вениамин Смехов... Одновременно у Высоцкого было несколько даже несоприкасавшихся дружеских кругов. Кто-то жил в Питере, кто-то в Магадане...
Возвратился друг.
Когда нет вокруг
никого,
с этим свыкнулся...
Ну а он в тот же час
враз все понял без фраз
и откликнулся.
Но постепенно уходят друзья и в театре, и в жизни. Они меняются, он меняется. Я бы не стал их винить: образ жизни Высоцкого мало кто способен был выдерживать долго. Одно дело изредка встречаться на работе, на концертах, другое — жить его хмельной, взрывной, буйной жизнью.
Наше время иное, лихое, но счастье,
как встарь, ищи!
И в погоню летим мы за ним, убегающим,
вслед.
Только вот в этой скачке теряем мы лучших
товарищей,
На скаку не заметив, что рядом —
товарищей нет.
Обостряются, и надолго, если не навсегда — до самой смерти, отношения в театре. Пишет Золотухин: «Мы только случая ждем и не бережем друга, не стараемся вникнуть в мрачный, беспомощный, одинокий, я убежден, мир его... Шеф (Любимов. —
К алкоголю добавились наркотики, и, думаю, уже став наркоманом, Владимир Высоцкий осознанно отсекает от себя друзей, перед которыми — стыдно и которые не постеснялись бы принять самые жесткие меры, дабы не дать ему в это безумие втянуться. Вместо подлинных друзей нужны были податливые, угодливые дружки. И вот уже даже Артур Макаров, даже Вадим Туманов не спешат появиться у него, зная, что их там ждет... Появились зиц-друзья, зиц-возлюбленные, зиц-помощники. Поразительно: вплоть до дня смерти кто-то постоянно чуть ли не насильно возил его давать концерты, иногда по два в день, прямо перед сценой накачивая его наркотиками, чтобы он продержался. Почти все эти подонки упомянуты в книге Валерия Перевозчикова «Правда смертного часа», но эту-то книгу сегодня все дружно не признают. Страшная правда, и построена на голых фактах. Вот цитата из Артура Макарова: «В последние годы из-за своей болезни, скажем так, Володя был окружен людьми другого — особого — рода... Володя отлично знал им всем цену... Все это я понял, когда познакомился с людьми, которые окружали его в последние годы жизни». Он мало теперь общается даже с людьми из кино, порывает с Говорухиным. В театре еще хуже — он считается временно уволенным. «Тесные дружеские отношения с Золотухиным закончились в 75-м году, примерно в этом году — ссора с Дыховичным, точнее, резкий уход Дыховичного; со Смеховым отношений никаких... Остается Иван Бортник, но с ним ссора в последний год» — из книги Перевозчикова. Остаются Янклович, Шехтман, возлюбленная Оксана... — люди, перед кем не надо ни в чем отчитываться, с кем можно чувствовать себя свободным в любом виде. Марины Влади он уже боялся, да и она явно устала от его «прерванных полетов». И он к ней не спешил в Париж, и она уже не рвалась в Москву.
Вот так и нарастает тема демонов в жизни Владимира Высоцкого. Великие фронтовики — уже далеко, в мире ином, люди большого дела — в этом своем деле, отрываясь от него даже ради Высоцкого лишь на миг. А вокруг — бесы, бесы и бесы.
Слева бесы, справа бесы.
Нет, по новой мне налей!
Эти — с нар, а те — из кресел, —
Не поймешь, какие злей.
Это бесовское окружение и заметил художник Сергей Бочаров, долгое время издали наблюдавший за жизнью поэта и лишь незадолго до смерти нарисовавший его с натуры. Высоцкого любил народ, его знали и ценили миллионы людей, но его не принимала всерьез его же либеральная творческая среда. «Без России я ничто. Без народа, для которого я пишу, меня нет. Без публики, которая меня обожает, я не могу жить». Но где поддержка коллег? От любой удушливой атмосферы в любое время всегда спасали друзья и единомышленники. Но если это удушье распространяется и на его творческое окружение? Я согласен во многом с Мариной Влади в ее иногда горьких воспоминаниях о жизни Высоцкого: «Очень просто выбрать жизнь, когда не притягивает к себе смерть. Очень легко вести себя по всем правилам, если ты не опальный поэт, лишенный признания...» Это он-то «лишенный признания» с миллионами почитателей?! «Я работаю со словом, мне необходимы мои корни, я — поэт». Так считает Владимир Высоцкий, но считают ли так окружавшие его известные поэты? Лишь Иосиф Бродский в далекой Америке признал его поэтический талант. Вспоминает Марина Влади: «Перед тем как нам уходить, он (Бродский. —
Может быть, это и было причиной главного удушья — тотальное творческое одиночество? Миллионы зрителей и практически — ни одной публикации. Лишь Петр Вегин однажды опубликовал стихотворение в «Дне поэзии», да для вящего скандала позвали его поучаствовать в «Метрополе» Василий Аксенов с компанией. Загадка, да и только. Тексты его песен проходили самую суровую кино- и телецензуру. И не было ни одного редактора, кто бы взялся опубликовать все его уже известные песни. С писателями почвеннического направления он не общался, был далек от них, а жаль. Я уверен, попался бы ему на пути Вадим Кожинов — и его поэтическая судьба сложилась бы по-другому. Скольких поэтов, и самых разных,