побольше чая с сахаром, если не положили хлеб, положат больше макарон: главное, чтобы ты съел не менее 300 грамм и выпил не менее 200 грамм – что-то в этом роде, придумывать не буду.
Куда деваются барбариски? Это загадка вне времени и пространства.
У тебя 7 дней чтобы уволиться и убыть к месту несения службы
Меня иногда спрашивают, почему я не люблю военных?
Если я в хорошем настроении, и у меня есть пара свободных минут, я рассказываю следующую историю.
Мне было уже 26 лет, когда всё произошло. До «критического непризывного возраста» оставалось чуть-чуть. Меня уже больше года искали военком с участковым, уже пришёл приказ Министра Обороны. Я уже должен был служить.
А я не хотел. Не хотел и всё. Не потому что я не патриот. Нет.
У меня была хорошая работа. Не супер, не со сверхприбылями. Достойная, интересная наёмная работа, которую я очень любил, дорожил, на которую с трудом устроился, пройдя много тяжёлых собеседований и встреч.
И вот пятница, 15 часов дня, настроение отличное, в голове мерещатся пиво, раки – у друга день рождения. Вызывают в отдел кадров серьёзно и формально. Спускаюсь.
В отделе кадров стоял ОН. Военком – подполковник Г. Человек, которого я избегал, человек который приходил ко мне в кошмарах, человек, хамоватость и наглость которого меня раздражала до припадков Альцгеймера. Время замерло. Я ощутил всю нестерпимую необратимость того момента.
Здесь нужно отметить, что с военкомом Г. мы были неплохо «знакомы» по нескольким медосмотрам и прочим «околовоенным» беседам в его кабинете, без какого либо намёка на чашку чая или кофе. Он знал мою биографию, знал мой возраст, знал, что своим приходом он обгадит мне всю жизнь, карьеру, счастье с любимым человеком.
И всё-таки он пришёл, бесчувственный кусок обоев.
Я съездил в военкомат, увеличил срок сборов до 2-х недель, уволился с работы и убыл на службу.
Без преувеличений и вранья.
Военком Г. стал моим «первым военным шефом», с которого началась моя «любовь» к людям в зеленой форме в целом. И это действительно было только начало.
Меня иногда спрашивают, почему я не люблю военных?
Однажды я не отвечу ничего. И все всё поймут без слов.Часть 2. Записки старшего-лейтенанта Дембель. Взгляд на армейскую жизнь изнутри (идёт 23 месяц из 24)
Вспоминаю военную кафедру – этот недоработанный институт низкосортного образования. За каждый зачёт-экзамен всегда намекали на халяву: пузырь водки, новые шины, новый руль и т.п.
В войсках было другое: страх гражданки, труда, ответственности, больших денег, неудачи. Вся жизнь – это дисциплина, подчинение и ожидание квартиры и пенсии.
Почему в курилке все хают погоны, льготы, грозятся уволиться, называют службу последними словами, а потом на пьянках начинается «Товарищи офицеры», «Выпьем стоя», «За Россию», «А давайте нашу песню»? Ну что за бравада, блин блинский, что, вдруг всё стало хорошо?
У нас огромная страна: много ребят из деревень и детских домов мечтают служить и не могут в силу множества факторов – образования, здоровья, проблем в семье. У них других возможностей для заработка нет, матери болеют, отцы пьют, подрастают маленькие братья и сестры. Пусть служат! Высылают часть денег домой. Пусть строят свою жизнь.
А для меня армия вообще неприемлема как среда жизни. Меня бесит эта карьерная выслуга лет, «концепция ожидания своей очереди». Это всё в принципе несовместимо с моим желанием доказать на что я по-настоящему способен. Что я хочу и могу больше.
Часть 3. Записки офицера запаса ВС РФ Взгляд назад на армейскую жизнь спустя полгода после увольнения
Я из тех людей, которые быстро забывают обиды и черные полосы.
Сейчас попытаюсь сформулировать своё отношение к службе, когда всё уже позади: когда не надо скрываться от военкомата, когда тебя не ищет милиция, когда все наряды, звания и допуски уже закончились.
В памяти остались воспоминания о безумных пьянках с боевыми товарищами, о хороших сильных людях в погонах, которые поддержали в трудную минуту (я начал загибать пальцы, считая, и дошел до цифры пять).
Я вспомнил о бесконечно длинных и в тоже время коротких вечерах в служебные будни. Это когда ты приходишь домой, снимаешь форму, вешаешь её в шифоньер и понимаешь, что до завтра её одевать не придется. Что это твой вечер, что можно, наконец, потратить время на себя. И ничто, ничто не сможет этому помешать.
Я откинулся на спинку стула.
Вспомнил командующего, грозного генерал-лейтенанта, которого боялись даже злые бездомные собаки.
Солдатские судьбы – ребята с разных концов страны, с интересными, а порой и грустными историями из жизни.
Нашу больничку с сарайчике: медсестра, которая ночью не пустила меня за лекарством, приняв за наркомана, который хочет её изнасиловать. Загнивающие стопы солдат в кирзовых сапогах в жару – мальчишки бегали кроссы по несколько километров каждый обед, мозоли пузырились, прели и гнили.
Дедовщину, как после драки солдата с изуродованным лицом сержанты держали в казарме почти месяц и прятали от командира части, чтобы избежать неприятностей.
Историю нашего начальника клуба – молодого студента-лейтенанта, офицера – психолога, которого откопали послушником попа в какой-то деревенской церкви, заставили сбрить бороду и надеть военную форму.
Как служил небедный мальчик-рядовой из Москвы – жил в отдельной комнате при казарме с диваном, Интернетом и микроволновкой.
Как я больше года вкалывал на отдел воспитательной работы, и в итоге меня выпнули как шавку, лишив кварталки и загнобив морально. Что поделаешь, если ты – «отработанный материал».
Только что пришел к мысли, что плохих и обидных воспоминаний всё-таки больше. И чем больше вспоминаешь, тем тяжелее.
Моё оценочное суждение поэтому, всё-таки, останется в силе и по сей день: армия – это контора, в которой тебя по умолчанию считают скотом. Где за копейки тебя будут запрягать как вола и на твоем горбу выполнять планы с премиями для себя. И не важно, сильный ты человек или слабый. Сильных пытаются сломать и ломают, а слабых и вовсе превращают в рабов. У меня неоднократно были нервные срывы, самооценка вообще доходила иногда до нуля.
Вспоминаю ребят, превращавшихся на глазах в скрюченных забитых молчунов. Видел, как здоровые парни-лейтенанты спивались и скуривались, как опускались морально и деградировали как люди.
И не верьте телевизору. Не смотрите этот ущербный сериал «Солдаты». Всё это чистая бутафория – пропаганда армии. Враньё!
Если есть возможность откосить законно – не раздумывайте. Если нужно где-то схитрить – не медлите.
Не жалейте денег на хорошего адвоката, судитесь с военкоматами, не подписывайте всё подряд.
Мой дедушка воевал в ВОВ. Он награжден государственными орденами, горел в танке, боевых медалей у него больше, чем у меня выслуг перед обществом. Жаль, что его уже нет с нами, но при этом я искренне рад, что он не увидел того, что стало со словом «боевой офицер» сегодня.
Я не допущу, чтобы мой сын служил в армии. Не допущу, чтобы его оскорбляли убогие сержанты с золотыми пуговками на плечах. Не допущу, чтобы его целый год эксплуатировали как раба на хозяйственных работах.
P. S. Блин, куда делась расписка: «Долг перед Родиной выплачен в полном объеме». Мне 100-пудово такую должны были дать.
Осторожно: паразитирующие будни!
Достижения и публичность
Справа от меня сидела коллега и хвастала: «Моё самое больше достижение в жизни – моя семья» (муж и ребенок). Про то, что нет ни жилья, ни материальных благ, что муж – безработный лентяй, – лишь косвенное упоминание.
Я пытался понять тогда, почему у меня противоположная позиция. Почему я сначала решил жилищный вопрос, потом материально-финансовый и только потом стал думать о семье и прочем. Наверно, потому, что хотел приходить после напряженного дня именно в свой дом.
Я снимал жильё в конце 90-х и помню, что значит пришел хозяин и поставил перед фактом: месяц на выселение с вещами. И не важно, что на дворе зима, и переезжать не хочется. И что сделан мелкий ремонт своими средствами в ванной комнате, что уже привык я и подстроился к маршруту до учебы и обратно.
Наверно то, что всё в жизни неидеально – и есть ответ на мой вопрос. Почему если я такой умный весь из себя и пишу эту книгу – я разведенный человек без счета в Швейцарском банке?
По этой же причине я терпеть не могу, когда у кого-то на рабочем столе стоят фотографии жены в купальнике на Мальдивах, дети с чуньками, измазанными вишней, семейные портреты на фоне Кремля.
Всё это не канает. Это отлично смотрится дома на полке, но никак не у рабочего монитора рядом со степлером.
Да, и…
Особенно плохо, когда у одинокой женщины на столе стоит фото себя любимой с цветами – худшее проявление одиночества.
На мой взгляд, афишировать личную жизнь на работе можно только в устоявшемся коллективе и в подходящих ситуациях –
