проведенной Патриком Горвицем. Его авторитет в области криминалистики достаточно велик. Это дает нам возможность открыть дело и допросить господина Лорьена, а также получить разрешение на допрос в ходе расследования его лечащего врача, например, а также еще нескольких врачей практикующих лечение артероном, если потребуется.
– Что ж, идея хороша. – ответил на это предложение мой патрон, – но это ведь займет уйму времени, Лорьен успел к этому подготовиться, ведь наверняка видел, как Патрик рассматривал «Надежду» и, думаю, что он уже знает его профессию. Разумеется, все это я говорю, исходя из предположения, что наша версия верна. Ведь даже, если выяснится, что он неплохой программист и принимает артерон, это еще не повод привлекать его к ответственности за убийство и покушение.
– Вынужден с вами согласиться, мистер Тамон. Но что предлагаете вы?
– Николь, – вдруг обратился ко мне Генри, – а ведь, если наши подозрения верны, то в опасности может оказаться и ваша жизнь, Лорьен не может не понимать, что и вы сделали свой шаг в сторону его тайны.
– Господи, Генри! Я ведь назвалась не своим именем! Нужно немедленно позвонить Николь Уоллис!
– Вы воспользовались именем вашей подруги? Очень неосторожно! – в голосе Генри сочетались тревога и упрек. Я заволновалась еще больше.
– Надеюсь, не случится ничего плохого, я просто не подумала… – продолжала я говорить, набирая полузабытый номер.
Мне ответил бодрый голос.
– Рада тебя слышать, тезка. Как твои дела? Уж не решила ли ты пригласить меня на свою свадьбу?
– Слава Богу, нет, – я вздохнула с понятным облегчением, – ты даже не представляешь, как я рада, что слышу тебя.
– Очень приятно, но не очень понятно, – в ее голосе я почувствовала усмешку, вполне уместную, если учесть, когда я ей звонила в последний раз.
– Мне нужно с тобой срочно поговорить, но не по телефону. Ты сейчас свободна? – спросила я.
– Сейчас – да, хотя вечер у меня, возможно, занят, – эти слова навели меня на догадку, которой я впоследствии поделилась с Генри и инспектором.
– Помнишь маленькое кафе возле старого театра? – спросила я свою собеседницу.
– Спрашиваешь! – голос моей школьной подруги по-прежнему был веселым, можно даже сказать, радостным. Но я понимала, что забавляет ее не только наш разговор.
– Давай встретимся там через час, подходит? – предложила я Николь Уоллис.
– Вполне, – легко согласилась она.
Генри и инспектор внимательно слушали мой разговор. Я же объяснила им ситуацию, дополнив то, что они слышали, тем, что слышала только я.
– Если наш премудрый Лорьен не затеял очередную пакость, я уйду из полиции в ближайший монастырь, – сразу заявил инспектор Майлз, как только я все рассказала.
– Неужели вы думаете, что он опять использует артерон? – искренне удивилась я, – он не может не понимать, что это уже точно вызовет подозрение.
– Я тоже думаю, что здесь он придумает что-то другое, в конце концов, у него было время на раздумье, да и ядов, к сожалению, хватает, – задумчиво произнес Генри. – Нужно приготовиться и к другим неожиданностям. Но зато у нас есть шанс заполучить неоспоримые улики, которые помогут разобраться в этом деле до конца.
…Николь слегка опоздала, а я приехала чуть раньше; поэтому ко времени нашей встречи я успела съесть мороженое и выпить кофе.
– Извини, – начала разговор моя бывшая одноклассница, устраиваясь за столиком напротив меня, – такие пробки на дорогах, что трудно рассчитать время.
– Не страшно, – отмахнулась я от ее объяснений.
– Меня распирает любопытство, сегодня день неожиданных звонков.
– А что, кто-то еще тебе звонил?
– Представь себе, очень приятный мужской голос утверждал, что однажды меня угощали терамису, но оно было не того качества, которое делает этот итальянский десерт неповторимым. Мне предложили отведать его еще раз и обещали, что этот вкус я не забуду никогда.
– Не сомневаюсь, – невольно вырвалось у меня.
– Постой, он называл меня по имени, но и ты ведь Николь! Кажется, начинаю кое-что понимать. Ты, как бывало в школьные годы, назвалась моим именем?
– Извини, – отрицать очевидное было бессмысленно, да это и не входило в мои планы.
– Ну, что ты… – засмеялась Николь. – Это забавно. Жаль только, что терамису, судя по всему, для меня отменяется. Кстати, я никогда не пробовала этот десерт, хотя и слышала о нем. Стараюсь не пробовать вкусности, которые ведут к ухудшению фигуры.
– Не стоит жалеть, поверь мне, – философски заметила я, разумеется, думая вовсе не о терамису
– Это так невкусно?
– Терамису – классический итальянский десерт с большим количеством сладкого сыра маскарпоне и небольшим количеством бисквита, пропитанного кофейным ликёром.. Но если тебе хочется его попробовать, лучше это сделать в другой компании.
– Ты говоришь загадками. Я понимаю, что на свидание, скорее всего, пойдешь ты, но не стоит все так усложнять.
Я понимала значение намеков моей собеседницы, но сейчас было не время для долгих объяснений, да и развитие событий должно было все продемонстрировать так, что слова были ни к чему.
– Поверь, у тебя нет повода жалеть о несостоявшемся приключении, – только и сказала я.
– Ты хочешь, чтобы я умерла от любопытства?! – воскликнула мисс Уоллис.
– Конечно, нет! Хочешь пойти к месту свидания и увидеть, что произойдет? – после некоторого колебания предложила я.
– Ты меня интригуешь все больше! Это возможно?
– Почему нет? Лорьен тебя никогда не видел. Вы договорились встретиться в ресторане, там он, скорее всего, заказал столик?
– Да, в «Риголетто», а откуда ты знаешь?
– Если бы он точно не указал столик, тебе пришлось бы признаться, что он ошибся, ведь ты его никогда не видела.
– Именно так. Ты всегда была умной.
– Осталось только сказать мне, как найти столик, и сообщить время встречи.
– В восемь вечера. А столик найти просто: он третий в ряду мест «Для двоих», знаешь, там есть такие почти отгороженные от основного зала уютные местечки, столики, за которыми могут сидеть только пары.
– Отлично. Сцена неплохо подготовлена. Постарайся занять место в общем зале так, чтобы видеть нас с Лорьеном.
– Можешь не сомневаться.
Николь позвонила мне и коротко рассказала о той ловушке, которую они приготовили для Лорьена. Она спешила в ресторан, поэтому не могла разговаривать со мной слишком долго.
– Но зачем ему так рисковать? – удивилась я, – Ведь он не может не понимать, что, если с тобой что- нибудь случится, подозрение обязательно падет на него.
– Видишь ли, он, по-видимому, считает, что связать все эти события будет весьма сложно, и он, между прочим, прав. Особенно, если в этот раз, как я подозреваю, будет использован не артерон. Меня и Рут он считает возмутителями спокойствия. О дефектах купленных картин он не знает. Не знает, скорее всего, и об участии в каком-либо расследовании моего шефа. Поэтому не видит пока опасности с этой стороны, но то, что «Надежда» уже под подозрением он догадывается, или может догадываться. Поэтому ему необходимо избавиться от нас. Всю остальную линию защиты он наверняка продумал. Он подозревает, что у Рут есть какие-то более серьезные поводы подозревать его в убийстве Джозефа Ламберта. Это для него
