Побег на Альфу Центавра (сборник)

оказаться ценной реликвией, но такие почитатели не стали бы убивать своего кумира, да еще таким способом. Тем не менее, только эта картина может быть единственным разумным мотивом для подобного преступления, если исключить такие экзотические мотивы, как ревность, или зависть. Да, художник был весьма благополучен, но назвать его счастливчиком, или баловнем судьбы вряд ли были основания. Есть еще один, не менее экзотический мотив – месть, но, судя по тому, что я сама знаю о судьбе этого художника, и, исходя из того, что об этом ни слова не упомянул ваш инспектор Майлз, не стоит рассматривать подобную версию всерьез, я права?

– Совершенно!

– Тогда мне придется вернуться к этой картине, поскольку, если бы я была грабителем, то именно ее я и попыталась бы украсть. Оставим пока за скобками тот факт, что эта картина осталась на своем подрамнике, мы потом найдем ему объяснение, пока я попробую найти ответы на другие вопросы. Попробуем понять, где можно найти этого грабителя. Для того, чтобы покушаться на эту картину, нужно, как минимум знать о ее существовании и представлять, насколько она готова. Кроме того, грабитель должен был бы хоть минимально представлять, что он будет с ней делать потом.

– Логично, – заметила Николь.

Я почувствовала, что у нее уже появился некоторый азарт. Она включилась в игру и, видимо, мысленно сопоставляла мои рассуждения с тем, как проходило некогда реальное расследование.

– Допустим, грабитель принадлежал близкому, или не очень окружению художника. Тогда он вполне мог знать, что Мендес приступил к работе над новой картиной, то есть, мог знать, когда эта работа началась. А можно ли было узнать, сколько времени затрачивал Мигель Мендес на работу над каждым своим полотном?

– Это заинтересовало и Генри, – удовлетворенно заметила моя подруга, – он спросил об этом экономку Мендеса. Она утверждала, что от недели до пары месяцев, что это зависело от того, насколько часто в период работы над картиной художника посещало вдохновение.

– А насколько хорошо эта дама была об этом осведомлена? – решила уточнить я.

– Она сказала, что о вдохновении она мало, что может сказать, ее обычно на этот счет просвещал хозяин, но она точно знает, сколько времени у него уходило на каждую картину, прежде всего, потому, что именно ей приходилось натягивать новый холст на подрамник, когда он заканчивал работу.

– Понятно, – я задумалась, – но между неделей и парой месяцев все же большая разница, поэтому, для того, чтобы точно не попасть впросак, нужно было все же наблюдать за его работой изо дня в день и поймать тот момент, когда картина уже будет представлять какой-то интерес для потенциальных покупателей. За его работой постоянно наблюдали, как я поняла два человека: экономка и садовник. Больше никто периодически по дому не ходил? Возможно, кто-то помогал убирать в доме, или готовить еду?

– Нет, Мендес достаточно хорошо платил этим двоим, чтобы в его доме не мелькали лишние люди, возможно, изредка, перед большими праздниками…

– Нет, это не тот случай, – продолжила я свои рассуждения. У садовника, как я помню, алиби. Экономка? Как думаешь, Николь, способна эта дама стукнуть по голове своего хозяина и столкнуть его в бассейн? Ради картины?

– Не думаю, что она это могла сделать даже просто физически, она не выглядела такой уж крепкой. Да и ростом была пониже Мендеса. Кроме того, она получала постоянное и вполне приличное жалование, а картину еще нужно было продать, ей бы это было очень нелегко.

– Я тоже так думаю, – вздохнула я, – причем самым весомым я считаю твой последний аргумент. Значит, был еще кто-то, кто все же мог наблюдать за творческим процессом Мигеля Мендеса. По-моему ты упоминала, что художника могли видеть жильцы какого-то дома?

– Да, это верхние этажи многоэтажного дома, расположенного неподалеку от дома Мендеса, ну еще крыша, или чердак этого дома.

– Пожалуй, я поискала бы убийцу именно там – высказала я первую версию.

– И как бы ты его искала, дом довольно большой, а на крышу мог бы пробраться и кто-нибудь посторонний, – возразила мне Николь.

– Чтобы понять, кто это мог быть и как его легче найти в большом многоквартирном доме, нужно вернуться к способу похищения. Скорее всего, та картина, которую ты видела в доме Мендеса, не была его картиной, ведь у экономки наверняка уже довольно слабое зрение?

– Наверное, мне тоже так показалось, впрочем, ты же ее не видела, откуда…

– Я всего лишь предположила. Возраст у нее уже преклонный, так? – Николь кивнула в знак согласия, – с возрастом зрение, чаще всего, не улучшается. Некоторые пожилые люди, особенно женщины, стесняются носить очки, но видят при этом все же недостаточно хорошо. Это я к тому, что замену картины она могла и не заметить. Но ты обратила внимание, что это полотно вряд ли достойно быть признанным шедевром талантливого художника. Скорее всего, настоящую картину унес убийца. А оставил вместо нее мазню собственного производства. Попросить кого-нибудь другого это нарисовать он вряд ли решился бы, иначе ему пришлось бы пойти на еще одно убийство.

– Одно очко в твою копилку, улыбнулась Николь, ну а как его найти? Этого хитрого грабителя и убийцу ты можешь предложить?

– Попробую. Будем считать, что мы установили, что он живет в том многоквартирном доме. Насчет крыши я очень сомневаюсь. Ведь туда пришлось бы проникать несколько раз, это трудно было бы делать всякий раз незаметно, если не жить в этом доме. Просто я рассмотрела бы не только верхние этажи на этот случай. Дальше работа полиции состояла бы в том, чтобы в первую очередь исключить тех, кто точно не мог этого сделать, я думаю, что круг подозреваемых значительно бы сузился. Дальше неплохо бы выяснить, не занимался ли кто-нибудь из живущих в этом доме живописью, ведь эту мазню все же нужно было нанести на холст, а для этого нужны некоторые навыки. Рисовать он, конечно, мог и не дома, но ему все равно пришлось бы купить краски, кисти, подрамник. И это тоже зацепка для полиции. Если честно, не думаю, что, зная все это, полиция долго бы искала преступника, не такой уж он хитрец, как ему, видимо, казалось.

– Здорово! – воскликнула моя подруга, – Генри тоже пришел к тому же выводу но немного другим путем, что, в общем-то, и понятно.

– Расскажи, – попросила я.

Расследование Генри Тамона, описанное Николь и записанное мною практически дословно

– Николь, у вас есть какие-нибудь мысли? – спросил меня мой шеф.

– Меня несколько удивила последняя работа покойного..., – больше сказать мне было нечего... – неуверенно ответила я.

– А скажите, Николь, как бы вы поступили, если бы хотели украсть какую-нибудь картину Мендеса? – продолжал допытываться Генри.

– Ну и вопрос... Я думаю..., я думаю, что проще всего это было сделать с картиной, над которой Мендес работал... Ведь все остальные наверняка охраняются с сигнализацией...

– А как бы вы поступили, если бы хотели скрыть факт кражи?

– Ну, не знаю... Может бы, поменяла холст на подрамнике...

– Но это ведь долгая процедура, сначала снять холст, потом натянуть другой... А рядом плавает труп...

– О, господи... Это обязательно?

– Скорее всего, да, по крайней мере, так произошло.

– Тогда... Тогда заменю холст вместе с подрамником!

– Николь, скажите, где вы были и что делали в день убийства между десятью и половиной одиннадцатого утра?

– Я?

– Вы, Николь! К счастью, у вас есть алиби, вы ведь были со мной...Вы бы могли стать опасной преступницей.

– Генри, вы как всегда преувеличиваете мои способности и заслуги. Вы и вправду думаете, что это ограбление?