Вселенная, секретов не тая,Пред ним сверкала, как мираж в пустыне:Все чувства внемлют – разум суть неймет,И тает «Я» от чувств, подобно льдине,Чтоб дальше духа длить круговорот…Уже почти не ощущая тела,Поэт искал сюжета поворот,Чтоб вновь пред ним Дорога заблестела.И в тот момент, когда ее обрел,Она под ним как будто бы просела,Вернее, он, как в облако орел,В нее влетел и потерял пространство,Где роль свою прекрасно знал и вел.И времени забыл непостоянство,И ощутил такую Тишину,Из коей смерть высасывает яд свой.Он мертвым камнем шел и шел ко днуТой пропасти, что испокон бездонна —Невольник у безмыслия в плену.Но, как рассвет во мраке заоконном,Почувствовал Поэт в пространстве мирЧуть ощутимо, неопределенно… И появилось Время – целый миг,В который жизнь себя осознавала… Потом – провал… И снова – свет из тьмы…Конец безмыслия?.. Мышления начало?..Он ощущенью бытия был рад,Что б для него оно ни означало… За мглой – туман… Светотеней игра…Прозрение подобно вспышке света:Он видит Мир!.. Живой, а не мираж,Но странный – треугольная планета!..Как будто Бог, разрезав целый шар,Одним куском пожаловал Поэта… «Кому ж еще достался Божий Дар?!..Кто растащил прекрасный мир по норам?Что было здесь – вселенский взрыв, пожар?..Кто здесь выказывал свой сатанинский норов?..И как мне снова мир соединитьДля новой жизни, а не для раздора?!Но, может быть, и в этом можно жить?..И для кого-то он – верх совершенства?..Ну, кто я здесь, чтобы о нем судить?..Кто я теперь?.. И в чем мое блаженство?..Куда исчез прямой и ясный Путь?..И чье незримо надо мною шефство?..Как я посмел в случайный мир свернуть,Когда меня вела надежда ждущих?Я должен разгадать Дороги суть!..Чтоб невзначай вселенной на разрушить…»Он осознал, что обнимает мир,От одиночества спасая и удушья,От пиков гор до распоследних дыр,Как может обнимать лишь атмосфера,Собой заполнив мира глубь и ширь.Как Вечный Дух – Любовь, Надежда, Вера…Да, мир сей неказист и угловат,Но в нем – свои гармония и мера.Их должен научиться видеть взгляд,Когда желает мир спасти любовью…Желает ли?.. Конечно!.. Был бы рад!..И, может быть, спасет, но при условьи,Что в мире есть желание спастись,Иначе благо обернется кровью… Но если Дичь имеет, где пастись,А Хищник день за днем насыщен Дичью,Не стоит покидать мессиям высь —Слепое мессианство неприлично…Он был везде… Поскольку вездесущ…Хотя такое свойство непривычно,Он им овладевал, вникая в сутьВсех странных форм своих контактов с миром:Дыханья, ветра, шороха в лесу,Сушильщика, когда в природе сыро,Дарителя дождя, когда в ней сушь,Борея грозного и нежного Зефира.Он песней наполнял лесную глушь,Играючи травой, листвой, ветвями…Но не было в глуши заблудших душ,Которых он спасать привык словами… И все же обладал душою Лес —Он чувствовал ее существованьеВ очаровании лесных чудес.Им несть числа, но мир был многоликИ ждал вниманья с недр до небес,Где бился в тишине беззвучный крик,Когда вселенский холод погружалВ плоть атмосферы ядовитый клыкИ кожу с мясом до костей сдирал,Точнее – до вершин громадных гор…Но ничего об этом мир не знал.Тот мир, над кем он жизнь свою простер,Тот самый – треугольный, неказистый…Был безмятежен жизненный просторДля тех, кто оказался в мире, чистомОт тех проблем, что мучили в другом,Который не был до конца прочитан,Оставленный в цейтноте на потом…Кто может знать, когда «потом» наступит,И не предстанет ли кошмарным сном?..Нам нравится хранить родные трупы,Но этим их, увы, не воскресить,Хотя и расставаться с ними трудно…Но в новом мире – новые часы,Вокруг своей оси мировращенье,Вокруг той самой мировой оси,Которой ведом тайный смысл крушенья… И все ж, коль был намеренным разделБезумно это страшное решенье…Здесь было у Поэта столько дел,Что он забыл, как прежде был поэтом,Но оставался им, когда хотел,Чтоб мир красив был, как венок сонетов.И он, как мог, расцвечивал егоТо радугой, то утренним рассветом,То, просто, бесконечной синевой,То над рекою бреющим туманом,То ливнем свежевымытой листвой…Свой мир творил он честно, неустанно,Поспешностью и ленью не греша,Но чувствовал себя светло и странно,Когда им этот мир живой дышал,И он вникал в плоть птиц, зверей, растенийИ каждым вдохом к жизни возвращалБессмертных душ трепещущие тени —И в этом смысл свой вечный обретал,Что полнит смыслом каждое мгновенье.И ни о чем нездешнем не мечтал,Как всякий, кто достиг Заветной ЦелиИ этим Путь свой Вечный исчерпал —Обрел Покой в своем Вселенском Деле.Такой покой не означает смерть,А дарит жизнь на творческом пределе…Но, может быть, творцу предела нет,Когда познал он истинность талантаИ максимальный излучает Свет,Вполне довольный ношею Атланта?…
ВСТРЕЧА ЧЕТВЕРТАЯ
Над миром в себя погруженным, как в песню поющий,Ветер свободный летел, связуя земные просторы с небесною сферой,Творя свой порядок в безбрежье морском и на суше,Весь мир поверяя своею срединною мерой…Лесу, таящему шелест, махом легко расчесал непокорные кудриИ птицам летящим небесные тайны доверил.С него начиналось обычное светлое утро…Ветер заметил тумана ночного лохмотья над просветленной рекою,Как слов паутину над истиной вечной и мудрой,Порывом смахнул их в чащобу прозрачной рукою,Замер, восторгом исполнившись, над красотою, тихо текущей по миру,И вихрем промчался над гладью зеркальной, ликуяОт близости к вечности, столь беззащитной и милой,Видя ее от истоков земных-родниковых до устья – до Океана,Помня и зная, не узнавая, милю за милей…«Как странно – всегда неизменна и непостоянна!..» —Думал он, дуя, свистя, шелестя, затихая и зачарованно вея,Телом своим неуемным касаясь Богини случайно,И опасаясь покой потревожить, и благоговея.Рябью зеркальная гладь отвечала, словно по коже мурашки бежали,И ускоряла теченье, смущения скрыть не умея.А Ветер над нею метался из нежности в жалость,Страстно себе удивляясь, как жил с ней бок о бок, из мира не выделяя?!Дробясь в ипостасях, духовную зоркость сужаешь…Река убегала, то в скалы биясь, то петляя,Словно не знала, что тщетно от ветра бежать… Иль, может, его завлекала,Вся вдаль устремившись, но, странно, – не удаляясь?..И струи вскипели, и брызги взлетели на скалы,Влажным дыханием Ветра порыв остужая… Он подхватил эти брызгиИ к солнцу вознес их, в нежнейших ладонях лаская.И в эти мгновенья казавшись пронзительно близкой,Она испарялась… Он выл, от внезапной потери своей леденея.А новые брызги сверкали на солнце, как искры…Игра становилась стремительней, жестче, страстнее.Ветер с Рекою сшибались упруго телами, гулко летя по ущелью,И песни горланило эхо, от криков их страстных пьянея.А скачущий лесом Олень выворачивал шеюВ жажде его призывающий голос услышать, но не было смысла в их шумеДля чуждого слуха… Он был для двоих лишь волшебен.И чувствовал Ветер: отнюдь не равнялось их суммеТо, что неслось по ущелью, подобному жерлу, под собственный радостный грохот,Но было подобно их вместе додуманной думе,Что прежде бы вызвала лишь недоверчивый хохот.В ней гибкие струи в полете смешались с порывами буйного
