Конечно, Первый Принцип был понятен каждому, относительно легко начал воплощаться и стал духовно-социальной реальностью, а вот второй и третий Принципы Мессии многим долгое время казались экзотическим приложением к первому. Детской игрой, вызванной к жизни юным возрастом Мессии. Массовое духовное совершенствование и самопознание – это утопия утопий. Йога никогда не была столбовой дорогой и не могла ею быть, ибо есть индивидуальный путь избранных единиц. А Мессия пытался втиснуть на узенькую тропинку бесчисленные толпы. Но в том-то и состоит секрет Мессии, что он почувствовал, как невыносимо обрыдло «толпам» быть толпами, каждый из толпы жаждал обрести себя. Поэтому большая часть демоса, ведомая искренней верой в нового Бога или потребностью веры, с детским энтузиазмом выполняла духовные упражнения первой ступени. Не все, разумеется, далеко не все нашли в себе силы подняться с социального дна. Те, кто слился с ним, так там и остались. Но и они подергивались.
Элита же, даже помогая Мессии (ясно, что одному ему такая задача не по силам), про себя, а то и открыто, скептически посмеивалась – чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не бунтовало. Сама элита все эти элементарные приемы освоила еще в начальных классах.
А Мессия вплотную занялся медитативным «ликбезом» демоса: тренировка всех видов памяти, концентрация внимания и воли, вход в состояние медитации и выход из него. Самым трудным оказалось обретение Тишины в себе. Вечный, несмолкающий шум обрывков мыслей, эмоций, неосознаваемых стремлений не позволял сосредоточиться и прислушаться к своей внутренней сущности, тонущей в шуме. Часто казалось, что шум и есть сущность, что кроме него и нет ничего. От этого становилось тоскливо. Но сам-то Мессия знал, что истинная Музыка Духа рождается в Тишине, ибо обладал ею, и потому терпеливо вел свою паству к желанной цели.
Возможно, у него ничего бы и не вышло, если бы он не вспомнил о своей детской игрушке – фантомате, с такой легкостью переносящей сознание в иную иллюзорную реальность. Тогда-то и родилась у Мессии идея облегчить массам страждущих вхождение в состояние покоя с помощью фантоматической техники. Только одно дело почти безобидная детская игрушка, которая и то требовала особой осторожности, индивидуального психиатрического контроля, и совсем другое – массовое вмешательство в психику. Это уже нарушало бы резолюцию ООН о запрещении массового психического воздействия. Психионика была еще слишком малоизученной областью человеческого знания, чтобы позволять ей вмешиваться в жизнь человечества. Таинственные психионы – сверхмикрочастицы с фантастическими свойствами кажущейся внепространственности и вневременности – и влекли и пугали. Они и обнаружить-то себя позволили с трагедии – первооткрыватели психионов обрели смещенную психику, попросту, свихнулись, получив на установке слишком мощный их поток. Оттого и были они обнаружены, потому и названы были психионами. А влекли новыми и кажущимися поначалу беспредельными возможностями в познании мира. Вот пока ученые и познавали мир, не особенно позволяя своей технике вмешиваться в его естественное течение. Фантоматы же еще не были собственно психионной техникой – только первые робкие подступы к ней. Мессие же требовался даже не фантомат – в никакую иную реальность он не собирался уводить свою паству. Он желал, чтобы она внимательней всмотрелась в ту, что внутри них. Только прибор для обретения душевного покоя, внутренней сосредоточенности. Беседы со специалистами показали, что его создание не составит труда. А психиатры сочли, что он мог бы оказаться полезным и при лечении неврозов и стрессов. После этого начались политические переговоры. Трудные переговоры. Но, в конце концов, разрешение на производство «успокоителей» было получено.
И дело сдвинулось с мертвой точки. Демос замедитировал. И индивидуально, и коллективно. А Мессия посредством телевидения присутствовал на всех сеансах. Ведь смысл не только в процессе медитации, а в ее предмете. Предмет и был его заботой.
Прошли не столь уж долгие годы, и ноосфера в Городе ощутимо изменилась. Исчезла нервозность, озлобленность, настороженность, популярность развлекательных программ резко упала. Народ пребывал в почти постоянной задумчивости и словно бы прислушивался к чьему-то голосу внутри себя. При этом профессиональный уровень работающих возрос вместе с производительностью труда за счет развития индивидуальных способностей – памяти, восприимчивости, сосредоточенности. А безработных не было – «лекари» всем нашли дело.
Задумчивый народ – это было непривычно. И элита стала настороженно присматриваться к деятельности Мессии. Пока не препятствуя ему. Не бузят, и ладно…
Однако Мессия не ограничивался тренировкой психических возможностей своих Спутников, так называл он свою паству. Он начал телевизионное изложение курса истории культуры в ее софиологическом аспекте, то есть в трудах и жизнеописаниях мудрецов рода человеческого. Тут была история религий, этических учений, философских систем. Конечно же, не во всей их полноте, недоступной еще только-только начавшему постигать духовные глубины демосу. Нет, все они оценивались с точки зрения ответа на вопрос: как жить счастливо? Можно сказать, что это был курс истории фелицитологии.
Дело, в общем-то, не в «логиях», а в том, что люди овладевали духовным богатством человечества, которое прежде было им безразлично. В том, что они обретали привычку и умение задумываться над «вечными» вопросами бытия и над собственной жизнью. Занятия диалектикой, логикой, риторикой приучали их владеть этим богатством и самостоятельно мыслить. О, как медленно, как трудно все это происходило! Как отторгалось не приученным разумом!.. Но оставалось стремление, неудовлетворенность. В конце концов, престижность, принуждавшие к повторению попыток. Неуемное желание продраться сквозь дебри к свету.
Шли годы и годы. Непрерывно работал и телевизионный, и видео, и живой «университет культуры». И, наверное, главным достижением этого «университета» стало создание духовной атмосферы в мире. Те, кому она была чужда, попросту оказывались вне социума. Они были болью человечества, его болезнью, которые, увы, бывают и неизлечимыми. Больных никто не уничтожал, но и не позволял им диктовать миру свою болезненную волю.
И, когда представители элиты стали на каждом шагу сталкиваться с тем, что «лекари», закладывая парк, живо обсуждают этические системы Аристотеля и Швейцера, иногда свободно цитируют Даэ дэ цзин, Дхаммападу и Агни-йогу, от Тейяра де Шардена и Вернадского переходят к Шри Ауробиндо, а от него – к своему Учителю, им иногда становилось не по себе. Пусть суждения «лекарей» часто были примитивны, выводы прямолинейны, а то и вовсе ложны, разительна была перемена интересов! По крайней мере, они уже знали эти имена и могли соотносить с ними некие философские понятия и концепции. Они говорили между собой уже не о сексе, спорте или, кто сколько намедни «выжрал ваксы», а о смысле жизни. Педагогические успехи Мессии были разительны.
Хотя элита и сама вложила в эти успехи немало труда, для нее это было, в общем-то, не всерьез. А теперь начинало возникать все более четкое ощущение, что деление на элиту и демос теряет свой изначальный смысл. Это было непривычно и оттого порождало некоторый дискомфорт.
В чем же причина успеха Мессии? Как ему удалось в столь краткие сроки превратить это тупое жующе- спаривающееся быдло в нечто осмысленное?.. Стали грешить на тайное использование психионной техники, не веря, что демос, казавшийся неизлечимым, тоже способен иметь духовные потребности, устремленные «выше талии», и что эти потребности могут подвигнуть его на столь принципиальное изменение координат бытия. Не Бог же он, в самом деле!.. Педагогический талант, может быть, даже гений, но от трансцендентностей избавьте…
Только не было никакой психионной техники, кроме «успокоителей», да и то в самом начале, пока не научились самостоятельно уходить в «тишину», познав ее и привыкнув к ней. Была потребность. И она удовлетворялась. Причина успеха Мессии и заключалась в том, что он сумел пробудить эту потребность. Может быть, сравнение с «духовным наркотиком» грубо, но в нем есть некоторая аналогия.
Никому прежде, разве что предыдущим мессиям – Христу, Мухаммаду, Будде – не удавалось добиться столь массового медитативного погружения, а значит, никто не мог и ожидать тех «коллективных эффектов», какие обнаружились Мессией. Может быть, чудеса, о которых сообщают Священные Писания – тоже следствия подобных эффектов?..
Впрочем, сейчас никаких особых чудес не наблюдалось, если не считать, что начали спонтанно проявляться явления чего-то, напоминающего телепатию. Это не была в прямом смысле передача мысли, потому что передавалась не мысль, а ощущения, эмоции. Спутники начали «чувствовать» друг друга во время сеансов медитации. Пожалуй, это был усиленный «эффект толпы», означающий склонность оной к
