– У вас же есть пункт про технические средства реабилитации? Так вот, я тут набросала примерный список того, что нам нужно.
И с этими словами она разворачивает на столе перед доктором свой листок.
Друзья мои, вы все знаете (кто-то у кого-то видел, а кто-то грешен – писал сам), что такое wishlist, или хотелочка. А Татьяна, человек в интернетских заморочках неискушенный, увидела впервые.
– Телевизор, компьютер, стиральная машина, велотренажер, массажер… Ну вы бы еще вписали горн, саблю и щенка бульдога! Или автомобиль.
– Ой, а что, автомобиль можно? Давайте я впишу, спасибо, как-то не подумала! – радуется дама и тянется за ручкой.
Маниакальное
При слове «маниакальный» гражданину, неискушенному в вопросах психопатологической терминологии, рисуется этакий убивец с всевозможными гаджетами, от скромного ножичка до вполне заDOOMчивой бензопилы. На самом деле все несколько иначе, и вместо вышеописанного коварного субъекта гражданской наружности нашему взору чаще всего предстает энергичный человек с блеском в глазах и приятной улыбкой, с полуслова понимающий собеседника и поразительно тонко подхватывающий любую нотку его настроения.
Строго говоря, маниакальный аффект в его классическом варианте характеризуется триадой: повышение настроения вплоть до ощущения счастья, восторга, экстаза – это раз; ускорение темпа мышления (я думаю нормально, а окружающие – ручные тормоза от поездов дальнего следования) – это два; громадье планов, целей и задач (гипербулия) с бешеной активностью по их осуществлению – это три. Минус критика к мыслям, оценкам и поступкам. Сна нет, но нет и необходимости в нем – не время спать, когда так прет! И энергия, море энергии!
Представили? А теперь представьте начальника среднего звена Очень Большого Завода, находящегося в таком состоянии. Это случилось больше десяти лет назад. Товарищ Икс, придя на службу очень рано, развил чрезвычайно бурную деятельность. Получили утренний втык слегка охреневшие от такого напора директора производств, получили втык не менее охреневшие директора смежных предприятий, но все это были марципанчики! Созвонившись с зарубежными партнерами, товарищ Икс то ли осчастливил, то ли озадачил их многомиллионными контрактами от своего имени. На вполне закономерно возникший вопрос: «Ху из мистер Икс», – оный спохватился, промолвил нечто вроде: «Ах, да, вы ж еще не в курсе, бедолаги», – и издал приказ, согласно которому он, такой-то и такой-то, увольняет такого-то и такого-то с должности гендиректора, а сам, так уж и быть, милостиво изволит занять его кресло. Бо не фиг хорошему предприятию болтаться без жесткой, но ласковой хозяйской руки.
Тут-то окончательно пришедшие в себя прочие начальствующие лица содрогнулись, подскочили и (кто-нибудь помнит телефон психбригады?) поскакали принимать меры. Это был триумф нашей барбухайки! Никогда еще на КПП завода их не встречали столь радушно. Ну разве что хлеба-соли и ковровой дорожки немного не хватало.
Шизофазия
Был у меня на участке интереснейший пациент. Сейчас он живет в деревне, и о его дальнейшей судьбе мне ничего не известно. Шизофреник с многолетним стажем, инвалидность, недееспособность – полный букет. Не считая дефицитарной симптоматики[51] (куда ж без нее) и одной особенности, которая превращала каждый визит в шоу. Какая особенность? Шизофазия.
Определение можно привести, порывшись в Википедии: «Шизофазия (в отличие от словесной окрошки, потока несвязанных слов) – психиатрический симптом, выражающийся в нарушении структуры речи, при котором фразы строятся правильно, однако не несут никакой смысловой нагрузки, иногда с повторяющимися речевыми оборотами». А вот как мы общались с ним, что называется, в реале.
– Здравствуйте, Михаил.
– Как ваши дела?
Все это говорится на одной ноте, без какого-либо выражения вообще, с лицом, на котором застыло выражение отрешенного благодушия. Такими, наверное, бывают юродивые на паперти. Старушка мать, пришедшая с великовозрастным чадом на прием, укоризненно качает головой:
– Миша, как не стыдно!
– Выпишу вам, Михаил, таблеточки, будете пить.
Выписываю рецепты, объясняю маме, как давать лекарства (хотя она уже и так все лучше меня знает), прощаемся. Михаил задвигает очередной стишок, потом хитро смотрит на меня и полушепотом доверительно сообщает:
Овидий Назон Гай Юлий анекдот.
Подмигнув, он покидает кабинет. Я скучаю по этому пациенту. С кем он там играет в шахматы? Не споил ли его местный электорат?
Авторское право. И лево
Характер болезненных переживаний наших пациентов напрямую зависит от условий, в которых они живут и воспитываются, а также от личностных и интеллектуальных свойств: так, дебил если и услышит в своей голове чьи-то голоса, то теорему Пуанкаре они с ним обсуждать, скорее всего, не будут. По той же причине перевелись у нас Наполеоны и Кутузовы. Их место заняли другие, не менее одиозные, по меркам современности, личности.
Когда я работал в женском отделении психиатрической больницы, к нам поступила дама бальзаковского возраста в маниакально-бредовом состоянии. Чрезвычайно яркий макияж – театр кабуки нервно жует бамбук; что-то невообразимое, невообразимых же оттенков, на голове, а главное – этот особенный блеск в глазах. Ну и вся маниакальная триада – настроение, мышление, моторика… В приемном покое ее приняли, оформили, переодели, санитарочки отвели в палату. Тут-то и началось представление. Причем в буквальном смысле.
Войдя в палату, больная всем улыбнулась, небрежно поклонилась, взяла в руку воображаемый микрофон:
– Ну, здравствуйте, дорогие мои. Знаю, знаю, как вы по мне соскучились. – И хорошо поставленным голосом с легкой хрипотцой запела песню «Арлекино». Неизбалованные свежими впечатлениями пациентки встали полукругом и начали хлопать в ладоши. Из числа дам помоложе и порезвее нарисовалась подтанцовка – этакий «Тодес» под галоперидолом. Представление было прервано где-то в районе третьей песни, когда в палату с криком ворвалась чрезвычайно сердитая больная:
– Ах ты, самозванка! Это я Алла Пугачева, люди, не верьте ей! – И вцепилась новой пациентке в волосы.
Как-то стихийно круг больных разделился на два лагеря поклонниц, что определило зрелищность и масштабность палатного побоища. Четко действовали санитарочки, которые сновали между участницами спонтанного шабаша, всплескивая руками и приговаривая: «Ах, батюшки, да что ж такое творится, прямо срамота!» – ловко набрасывали одеяло то на одну, то на другую больную, выводя их из зоны конфликта, пока не остались две главные героини. Женщин разняли, и до конца лечения они находились в разных палатах. Во избежание.
Мария Семеновна, или Мемуары фотомодели
На днях у меня на приеме была бабулечка-красотулечка семидесяти с гаком лет, бог знает сколько лет у нас на учете, инвалид второй группы бессрочно по нашему же заболеванию. Как обычно, побеседовал, расспросил о самочувствии, выписал лекарства, распрощался. Идиллия! Если не знать, какую переписку она вела с прокуратурой. В ее амбулаторную карту вложены две ученические тетрадки. Первая – письмо в прокуратуру, вторая – дополнение к письму. Судя по отметкам и штампам, сделанным на
