— Оружие сегодня заговорю, у Щуров подмогу нам спытаю и двинемся. Ежели со Странником разберемся. Баят заговоренный. То нам на руку в пути. Однако ж и поберечься надо — навьев развелось вокруг, им каверзу нам устроить, что снегу вона землицу припорошить. Разгулялась Стынь.
— Не по сердцу мне Странник, без него сподручней Отец Волох.
— Что так сокол? А ну, Дуса, кыш-ка отсель, нам поговорить надобно.
Дева недовольно на мужчин глянула и вышла.
Ни тяти ни мати в доме не было. На лавке Мал и Хоша сидели, мечи свои оглядывали, чистили, тряпицами до зеркального блеска сталь натирали. Рядом Сев пристроился, следил за мужами и свой малый рез в руке крутил. Мужчины увидели девочку, замерли:
— Как там? — спросил Хоша.
— Все живы, но помяты. С нагом встренулись.
— Чего деится, — головой качнул укоризненно Мал. — Змеюки по миру расползлись, из крепища не выйди.
— Оружие Волоху надобно сдать, он мечи закалит на нагов.
— Это славно, — закивали мужчины, а Сев странно уставился на сестру. Взгляд мальчика был недетским и даже нечеловеческим: пустым, холодным до мурашек по коже и непримиримым. Дуса только нахмуриться успела да подумать: что с Севом? Какой-то миг и мальчик воткнул свой рез в ногу Хоша.
Никто не ожидал от него подобного и, в первую секунду Дусе показалось, что происходящее видение — не явь. Хош сжал руку мальчика пытаясь убрать вместе с резом и сцепил зубы от напряжения — сил у него с мальцом оказалось вровень, что еще больше привело девочку в растерянность. Мал же наоборот, очнулся и пришел на помощь другу — оторвал Сева от него, вместе с Хошем насилу вытащив рез из ноги.
Мальчик забился в руках мужчины, с ожесточением колотя кулаками и ногами по нему. Оскал брата напомнил Дусе морду Шахшимана и она качнулась вперед, дунула в лицо Сева, поспешно отправляя его в сон, больше от страха чем в желании помочь мужчинам. Малыш обмяк, выронил рез и повис на руках Мала.
— Что это было? — прошептал он в тревоге и непонимании. Хош зажимая изрядно кровившую рану в ноге, с тем же недоумением смотрел то на девочку, то на товарища.
— Наги, — выдохнула побелевшая от догадки девочка. — Они что-то сделали с ним.
— Или Ма-Ра, — подхватил ее мысль Хош.
— А если Странник все же приведет скраденных Марой детей? — уставился на них Мал. Дуса рот открыла и замерла, не в силах озвучить страшную версию.
— Щур меня, — выдохнул раненный, сообразив тоже самое. И все всполошились. Дуса рванула во двор, стремясь прочь из городища. Мал положил мальчика на лавку и, схватив меч, помчался к кнежу. Хош наскоро перетянув рану полотном, встал на страже с мечом, в каждую секунду ожидая, что кнежич проснется и опять кинется.
Дуса бежала не чуя ног к Синь — Меру. Воины на вратах удивленно посмотрели вслед дочери кнежа и переглянулись: видать опять беды жди. Не зря Дуса сама не своя вон ринулась.
И за Ма-Геей послали.
Девочка же в ужасе от мысли к чему приведет появление в городище омороченных Ма-Рой, звала мысленно Рарог, умоляя явится и объяснить: почему не упредила об опасности, не сказала, что Сев оборотнем стал.
Влетела в заповедный круг вокруг валуна и, впечатав ладонь в синеву каменной поверхности, закричала на весь лес:
— Зову Мать Рарог!! Явись, передо мной проявись!!
Легкий звон окрасил воздух туманом и из темноты неба проявилась золотистая дымка, осыпалась золотыми перьями на землю рядом с Синь-камнем и превратилась в Рарог.
— Чего блажишь Ма-Дуса? — прищурила мерцающий красным огнем глаз.
— Что с Севом, Рарог?! Почто не упредила, что не в себе малой?! То не по чести Рарог!..
— Не мала мне пенять? — скривилась хозяйка огненного племени.
— Ты договор заключила!..
— С тобой?
— А и со мной! — осмелела девочка: не до робости!
— Дерзка ты, — процедила та, окинув Дусу недовольным взглядом и, отвернулась. — Надо было оставить нагам кнеженка?
— Надо было о беде упредить! — чуть не заплакала Дуса. — К чему скрыла?
— Шибче шевелится станните, а то кой день сидите без дела.
— У нас Странник объявился, обещал остальных привесть. Что будет, понимаешь? Так мы вовсе не пойдем к вратам! Некому будет!
— Так не пущайте.
— Как же своих не пущать? Как же можно кинуть?.. Хотя, может и не сладится у него…
— Сладится, — отрезала Рарог, спиной к девочке повернувшись.
— Знаешь что о нем? — насторожилась Дуса.
— Много. Да словом связана и молчать стану.
— Как это? Ты?… Как можно после верить тебе?…
— Как и вам. Время идет, а от вас толку нет. Мои ваших от нага отвадили — на том и квиты.
— Ох, изменчива ты, мать Рарог, будто Мокша.
— Не тебе судить дитя человечье. Вы тяните — себя губите, а нам почто с вами гибнуть?… Слабну я — Стынь идет. Чуть и закроет все льдами, а оттого и вам и нам худо. Ни дивьего ни арьего племя здесь не останется — навье властвовать станет. Глянь вокруг: что видишь?
Снег от края и до края укрывал лес. Сугробы становились все выше, а поток снега не кончался. Немного и сам Синь-Меру погребен будет.
— Я матушке скажу, — только и нашла, что сказать Дуса.
— Она у тебя за спиной стоит и все прекрасно слышит.
Девочка обернулась и расстроено поникла: как же ей далеко до Ма-Геи. Стоит та в паре шагов от дочери, а та и не услышала ее, не почуяла.
Женщина на девочку и не смотрела — на Рарог строго, но спокойно взирала.
— Чем дети опояны? — спросила тихо, но так, что гордая царица огня от ответа уйти не посмела.
— Мертвой водой. Они теперь рабы Кадаса.
Ма-Гея пошатнулась да взгляд горьким стал, потерянным, но и только. Лицо как камень маску спокойствия держало.
— Ма-Ры рук дело? — голос ровный, тихий.
— Ее.
— И только?
Рарог развернулась к женщине:
— Нет. Еще и наги помогли. Про их оморочный взгляд ты знаешь. Завели они детей на подчинение, сжали как пружину думы их. Когда то, что им в головы вложено наружу выйдет — только нагам и известно, как и то, что вложено.
— Почто Ма-Ра бесчинствует?
— Нет той Ма-Ры, что вам ведома. Друга теперь в крепеще сидит — бава навья. В их власти она, их властью округ и потчует.
— Странник подсыл чей али человек честной?
— Сами разбирайтесь, — глянула на нее Рарог и опять отвернулась. — Коловраты твои силу теряют. Скоро проку от них не будет.
— Знаю.
— А что того Мара с нагами ждет, тоже?
— Это ясно. Другое скажи: коль с Лесным да Мокшей сошлась, к чему сегодня нашим соколам помогла?
— И дальше буду. Если мешкать не станете.
