Парня с транзистором и первого нашего пленника из «компахи» машина не привезла. Все восемь воришек были младше тех двух парней, но чем-то напоминали их. Те же ленивые движения, те же резиновые улыбочки. А чего, собственно, улыбаться? Я их судьбу теперь по минутам предсказать могу. Первым делом — адреса их узнают. Вызовут родителей. Составят акт. Штраф наложат. В школу сообщат. А кончится все домашней баней с ремнем вместо веника.
Воришек увели в милицию. Машина уехала. Мы посидели на скамейке еще минут десять, но Бориса Борисовича так и не дождались. Он сам пришел к нам в школу через несколько дней.
Васька Лобов объявил сбор открытым и сказал, что он посвящается разбору операции, в которой принимала участие лучшая половина отряда. Все это, конечно, в шутку сказано. Девчонки протестующий вой подняли — тоже в шутку. Но Борис Борисович был не в том настроении. Шутить ему явно не хотелось, и говорил он вяло, будто думал о чем-то другом, более важном.
— Ну что ж! — говорит. — Молодцы! Девочки могут гордиться своими товарищами. Каждый из десяти смело и точно выполнил задание. С этой стороны операция прошла безукоризненно.
— А с другой? — спросил я. — То есть с вашей, Борис Борисович?
— С моей, — говорит, — стороны… С моей, признаюсь, есть просчетец. Упорные ребятишки попались. Никого не назвали.
— Кого никого? — спрашиваю. — Тех двух парней, что ли?
Борис Борисович не ответил, заторопился.
— Спасибо еще раз за помощь, ребята!
— Всегда готовы! — сказал Васька Лобов.
— Спасибо! — повторил Борис Борисович. — Трубки в том районе пропадать не будут. Вы свое сделали. Осталось мне до конца в этом деле разобраться.
Я хотел спросить, накажут ли парня с транзистором за сапожную будку, но увидел, что из Бориса Борисовича больше ничего не вытянешь.
После этой встречи победные фанфары в ушах у нас не запели и мы не почувствовали себя комиссарами Мегрэ. Но скоро вся эта история забылась и долго не напоминала о себе.
Группа особого назначения
Вчера мы с Буном включили наши «прогнозирующие» и «счетные машины» и подвели кое-какие итоги. В этом году сидеть за партой нам осталось 1080 минут, а по-другому — всего четыре дня по шесть уроков. Но это уже и не уроки, а приятное ожидание, когда опустится занавес. Приятное оно еще и потому, что по самым строгим подсчетам у Буна средняя оценка за год будет не ниже 4,7, а у меня — около 4,4 десятых балла. Хоть в институт поступай по конкурсу!
Потом две недели уйдут на привитие трудовых навыков. Галина Аркадьевна сказала бы, что нашему классу выпала высокая честь — участвовать в завершении строительства школьного физкультурного зала. Мы даже очень рады! Только не надо слов про высокую честь. Мы и просто так пару недель поработаем честно. Зал-то ведь для нас строится!..
Про Галину Аркадьевну я вспомнил, конечно, ни к селу, ни к городу. Ее уже давно нету, а Сеня Петрович честью перед носом не трясет!
После привития трудовых навыков… Тоже мне названьице! И кто его только придумал? Что мы — калеки какие? Или лень у нас в крови — нужно специальную прививку делать? Нормальные мы девчонки и мальчишки! Скажи просто: «Эй! Люди! Вы девять месяцев штаны и юбки просиживали! Хватит! Десятый наступил! Марш на работу!» Да подъемчик в шесть утра сыграть! И работу давать настоящую! В первом если ты классе — час тебе работать, во втором — два, а с седьмого — по семь часов! Что? Много? Ничего! Я и в третьем классе по семь часов в футбол гонял без обеденного перерыва!
Так вот, после привития трудовых навыков у нас поход намечен за жуками, а в июле и августе — пионерлагерь.
Подготовка к походу началась со сбора.
Как все-таки много человеку надо. Только в стихах можно говорить, что ничего не нужно, кроме чистой рубашки. В жизни так не получается. Это нам Сеня Петрович на классной доске доказал.
Пришел он на сбор и удивил всех невероятно. Как только он появился в дверях, мы сразу заметили на его костюме какой-то значок. Повскакали и — к Сене Петровичу. Может, его орденом наградили за что- нибудь!
Глазастый Костя Сажин гаркнул на весь класс:
— Здравствуйте, товарищ мастер спорта по туризму!
Все, конечно, полезли поздравлять Сеню Петровича. Он руки нам жмет, а сам говорит:
— Поздно, ребята! Поздно! Я этот значок три года назад получил.
— Почему же, — кричим, — не носили его? Почему только сегодня нацепили?
— Да мы бы, — кричу я, — спать бы с ним ложились!
Васька Лобов, наконец, утихомирил нас и говорит Сене Петровичу:
— Извините, пожалуйста, за шум. Отряд взволнован этим радостным событием. Будьте добры, ответьте на злободневные вопросы.
— Значок получил три года назад, — повторил Сеня Петрович. — А пришел с ним сегодня потому, что на сборе вы будете про поход говорить. Значок мой авторитет в ваших глазах повысит. Знаю вас! Я одно скажу, вы — другое! Без значка с вами не справиться!
Мы от души похлопали ему в ладоши и начали обсуждать план похода. Первое — это срок: на сколько дней мы идем. Большинство проголосовало за трое суток с ночевками в лесу.
Второе — это куда? Кто-то предложил Зеленогорск или Репино. Но это предложение не прошло. Там и леса-то настоящего нету! Будем между дач ползать.
Слово предоставили Буну — ведь за его жуками идем! Пусть он и скажет, где их больше всего водится. Бун назвал район Мги. Голоснули за Мгу единогласно.
Начали думать, что нужно брать с собой. Сеня Петрович руку поднял, подошел к доске и написал: «Ориентировочный список вещей и продуктов для одного пионера, отправляющегося в трехсуточный поход по среднезаселенной местности с естественными источниками пресной воды».
Мы захихикали, а он даже не оглянулся. Пишет и пишет столбцом. И вес выставляет в граммах. Подводит черту, подсчитывает, и внизу появляется цифра — 10 килограммов 400 граммов.
Вас, может, эта цифра ничуть не испугает. Подумаешь — десять с половиной килограммов! Эта храбрость оттого, что вам, наверно, не приходилось носить картошку. И мы бы не носили, но нас рынок подвел. Магазины рядом, а до рынка метров пятьсот. Родители считают почему-то, что рыночная картошка вкуснее. Им вкуснее, а мы отдувайся! Все, даже девчонки, знают эту картофельную трассу. Не раз ходили с порядочным грузом. Не по одному же килограмму покупать на рынке. Я как-то купил восемь кило картошки. Донес, конечно, но чувствительно было. А Сеня Петрович предлагает еще больше, и вся эта поклажа с утра до вечера висеть на нас будет!
Вожатый обвел цифры жирной линией и повернулся к классу. Мы сидим невеселые, будто груз уже оттянул нам плечи.
— Не ожидал такой реакции! — признался Сеня Петрович. — Туристам-новичкам все кажется легким… Мне нравится ваш реалистический подход.
— С ума сойти! — возмущаются девчонки. — Мы — не верблюдицы!
— Убавить надо! — требуем и мы, мальчишки. — Сбавьте, Сеня Петрович! Что вам — жалко?
— Жалко! — говорит и грудь со значком выпячивает. — Вас жалко! Я знал людей, которых после похода в больницу отправляли. А одного знал… не вернулся он.
— Надорвался? — спрашиваю я.
— Наоборот. Рюкзак слишком легкий был. Даже йода не взял.
— Пугаете! — кричим хором.
Сеня Петрович головой покачал и значком поблестел.
— Не уступлю ни грамма и сам проверю каждого или… или поход не состоится. Хотя можно устроить
