Мурлыча что-то под нос, Полина умащивала пеной плечи и шею, пытаясь сообразить зачем-то, кто получает при этом больше удовольствия: палец или гладкая кожа. Кожа. Облизнула чуть припухшие губы, провела по ним пальцем тоже. Нет, палец! Вспархивающие колоратуры флейты кружили Полинину голову, пена была ласкова и приятно пахла. Дотянувшись до толстостенной чашки, Полина отпила кофе, отпила коньяка, он яростно ожег гортань и первым глотком удовольствия рухнул в желудок.
Полина принялась методично оглаживать тело, грудь приятно набухла. Прерывисто дыша, Полина закрыла глаза и приступила к несложным движениям, неторопливым до поры. Уже через минуту она стала глухо стонать, покусывая левую руку, пальцы и ладонь, громче, откинула голову назад и вскрикнула, раз, и еще раз – когда в ее голове взорвались три тысячи будущих галактик.
Отдышавшись, Полина благодарно провела рукой по все еще напряженной тяжелой груди – она ценила свое тело за податливость и скорый ответ на возбуждение. Она допила кофе. Радуясь своему шаловливому настроению, редкому в последние дни, из нижнего белья она оставила только новые подвязки. Нитка жемчуга, фиолетовое платье, чистая гладкая кожа. Вызвав такси, Полина придирчиво осмотрела себя в зеркале, состроила забавную рожицу: «Я прекрасна», утвердилась она во мнении. И была права. Предвкушение праздника часто многим лучше самого праздника. Кто этого не знает...
Принаряженный особняк был заметен издали; одновременно из нескольких таксомоторов выбирались оживленные дамы, замотанные в боа по весенней прохладе, и мужчины, традиционно более сдержанные.
Полину удивил контраст между яркостью освещения у входа и полумраком внутренних помещений. Привратник во всем черном и немного белом галантно помог ей выйти из машины. «Пингвин, – мельком подумала она, – императорский». Откуда-то взялся ветер, она передернула плечами. Навстречу уже шел хозяин дома, Алекс: «Приветствую тебя, Полли, детка!» Волнующее и слегка неприличное отсутствие нижнего белья взбудоражило Полину, она ощущала себя дивой на каникулах. Алекс поцеловал ее трижды, обнял за талию и нашел прелестной, о чем и сообщил незамедлительно. Пройдя в дом, Полина в восхищении поняла, почему свет показался ей таким мягким с улицы. В зале горело множество свечей – в канделябрах, подсвечниках, настенных бра; был растоплен камин и пахло духами. Вечеринка была в самом разгаре, по пунцово раскрасневшимся лицам присутствующих отчетливо замечалось, что они уже успели солидно выпить.
Полина взяла бокал сухого шампанского и отошла в сторону: ей захотелось побыть немного в тени, в роли просто смотрящего. Она любила наблюдать за людьми, придумывать о них разные истории – возможно, это чисто профессиональная привычка.
Шампанское было превосходно, на стенах в свете свечей причудливо дрожали тени гостей – так мягко, так нежно.
Полина смотрит. Полина видит.
...Яркую брюнетку. Прямые длинные волосы, узкая спина обнажена почти полностью в длинном треугольном вырезе. Недлинное платье цвета ягодного коктейля скульптурно облепляет ее округлые ягодицы, по форме напоминающие полукружия персика.
Стоящий рядом мужчина нежно поглаживает их ребром ладони. Женщина кошачьи выгибается и, двигая бедрами, подстраивается под ритм, чуть раздвигает ноги, позволив мужчине приподнять подол и добраться до внутренней поверхности стройного бедра.
Нижнее белье у брюнетки отсутствует, широкая мужская ладонь на мгновение останавливается на самом сокровенном. Девушка хрипло и шумно дышит, судорожно цепляется руками за загорелую шею своего милого собеседника, закусывает губу в ярко-красной атласной помаде.
Все это необходимо было запить хорошим глотком шампанского, что Полина и проделала, стараясь хоть как-то успокоиться. Она была очень взволнована происходящим.
Полина смотрит. Полина видит.
Отвратительный малорослый старик, постоянно вытирающий крахмальной салфеткой свой мокрый тонкогубый рот. Рядом с ним – лучезарная блондинка лет двадцати, точеная фигура, короткое темно- розовое платье, сзади – мягкий бант. Старик, влажно причмокивая, что-то шепчет блондинке на ухо и грубо мнет ее нежную грудь трясущейся рукой, не забывая горделиво оглядывать всех присутствующих.
Полина видит.
Мужчина в классическом смокинге проводит пальцем по губам невысокой пышной девушки в синем бархатном корсете. Она с наслаждением касается пальца кончиком языка, потом жадно облизывает его и, не выпуская изо рта, пристально смотрит спутнику в глаза. Мужчина притягивает ее ближе, шепча, должно быть, что-то.
Полина видит.
В зал неспешно входит статная зрелая дама, с достоинством подставив хозяину дома холеное запястье для поцелуя. Платье на ней закрытое и элегантное, причем сбоку и чуть сзади уместно размещаются вставки из крученого гипюра. Вместо пояса на бедрах лежит серебряная массивная цепь. На голове – кокетливая шляпка, задорное перо. Выглядит классически. К строгой даме в несколько прыжков зайцем подскакивает юноша, почти мальчик. Спортивная стрижка, прозрачной голубизны глаза, чистый детский лоб – такие мальчики еще пахнут молоком. Тем не менее молочный мальчик склоняется и с недетской увлеченностью целует руку женщины, поднимаясь выше, к локтю, затем хулигански облизывает ее шею, полуприкрытую гипюром. Строгая дама жарко краснеет пятнами, решительно отстраняет мальчика, потрепав по идеально гладкой щеке, осторожно оглядывается вокруг, что-то говорит в розовое ухо, чуть оттопыренное. Поправляет шляпку, державшуюся безупречно. Отходит к гостям.
У Полины возникло легкое чувство тошноты... Желание убежать из этого красивого и пустого дома. Неужели все так примитивно? Неужели Ларошфуко прав, и любовь действительно похожа на привидение... Все ее ждут, ждут, а в отчаянии становятся законченными пошляками.
Но что-то удерживало Полину в этом доме, что-то заманивало...
Прошло еще какое-то время, и она немного захмелела. Устроилась с удобством в мягком просторном кресле. Полина видит.
Распаленный владелец смокинга увлекает пышную девушку в синем корсете на мягкую цветастую кушетку. Они никого не замечают и растворяются в мире своих желаний. Остро почувствовав себя лишней, Полина глотнула шампанского, надежно установила бокал на подлокотник кресла, поднялась и хотела незаметно уйти. Но кто-то подошел пугающе близко сзади и закрыл глаза руками: детская игра, угадай, как меня зовут, – угадывать Полина не хотела. Она изумленно осознала, что ей – приятно, её – волнует. «Хорошие девочки не сопротивляются своим желаниям», – шепчет кто-то, касаясь губами мочки уха, проводит рукой по ее нежно-фиолетовой груди, не стесненной бельевыми узами. От неожиданности она чуть не вскрикивает, но ее рот плотно закрывает чужая теплая рука, средний палец оказывается между ее вздрагивающих горячих губ. Сердце колотится так часто, стучит в ушах так сильно – ни услышать, ни вдохнуть, ни выдохнуть. Мужчина резко поворачивает ее к себе и грубо целует. Закрыв глаза, она почти издалека чувствует, как быстрая рука опытно и страстно обнимает ее, и она совсем не хочет, о ужас, не хочет сопротивляться своему желанию. Но ведь она никогда раньше... Она не может вот так...
Все вокруг будто бы завернулось диковинной спиралью, переливающейся небывалыми красками, которых и быть на свете не может. Но вскоре на смену наваждению пришла неловкость. Резко вывернувшись из рук мужчины, Полина порвала прелестное нежно-фиолетовое платье, но расстраиваться она не собиралась. Она собиралась уйти. Пожалуй, достаточно впечатлений для одного дня, пусть даже длинного воскресного.
На улице было пасмурно, бушевала мартовская метель, но Полина, разгоряченная и взволнованная, не почувствовала холода. За ней никто не гнался, вокруг не было ни души, даже у подъезда отсутствовал встретивший ее привратник, императорский пингвин. Очевидно, хозяин отпустил его до утра. Неожиданно глухо заурчал двигатель стоящего в стороне черного «лексуса», машина подъехала, плавно опустилось боковое стекло:
– Вам в город? Садитесь. Не ждать же на улице такси в такую погоду. Тем более мадам так легко одета, – водитель деликатно показал на расползающуюся ткань изорванного платья, – а возвращаться обратно в дом, вижу, мадам не очень хочет...
Полина открыла заднюю дверцу машины. Возвращаться в дом она не собиралась. В салоне было тепло, нарядно светилась приборная панель и звучал джаз.. Удивительно, подумала Полина и прикрыла рукой
