премий, созданием новых лагерей, строительством электростанций, выселением целых народов, решением судеб многих людей. Кончилась целая эпоха тиранического единовластия. Впрочем, тогда еще никто не мог сказать: кончилась ли? Может быть, все 'дело' Сталина завещано Берии? Мчась в длинных черных лимузинах в Кремль, многие приближенные Сталина не могли не задумываться об этом. Хватило бы окружению мужества сразу воспротивиться последней воле 'вождя'? Едва ли... Тогда - едва. ли. Спустя три месяца - другое дело.
Д. Т. Шепилов вспоминал; 'Тогда я работал главным редактором 'Правды'. Страна притихла, все ждали известий из Москвы: как там Сталин... Утром пятого - звонок, голос Суслова:
- Быстро приезжайте на 'уголок' (так в кремлевском обиходе именовали кабинет 'вождя'). Товарищ Сталин умер...- И положил трубку.
В кабинете решали вопросы, связанные с организацией похорон. Мне бросилось в глаза, говорил Дмитрий Трофимович, как вели себя члены Политбюро. Уселись за длинный стол. Кресло Сталина во главе никто не занялНапротив друг друга, рядом с председательским местом, разместились Берия и Маленков. Оба не .могли скрыть своего возбуждения. Перебивая бесцеремонно своих соратников, они говорили больше других. Берия прямо сиял. Хрущев говорил мало, был явно в шоке... Каганович тоже что-то говорил невпопад... Удивило одно (я это хорошо запомнил): Молотов сидел молча, отрешенный, с каменным выражением лица и, кажется, на протяжении полуторачасового, довольно бестолкового совещания не произнес ни слова...' Каждый по-своему чувствовал: день 5 марта может стать не только концом 'вождя', но и началом новой 'дворцовой' эпохи.
На другой день состоялось необычное совместное заседание трех органов-Центрального Комитета партии. Совета Министров и Президиума Верховного Совета СССР. Никаких распоряжений Сталина на случай его смерти обнаружить не удалось. С момента болезни 'вождя' в его кабинете один раз был только Берия, после чего он приказал опечатать помещение. Нужно было решать вопрос о преемственности власти. Для демократической системы это обычная процедура: все в соответствии с конституционными нормами. Там, где демократия была эфемерной, где в эпицентре государства был такой человек, как Сталин, это всегда неизвестность и таинственность. Вел заседание Маленков. Но решения были оговорены до заседания в узком кругу.
Один пост Сталина - Председателя Совмина, было решено передать Г. М. Маленкову, который последние два-три года был заметным фаворитом 'вождя'. Первыми заместителями к нему определили Л. П. Берию, В. М. Молотова, Н. А. Булганина, Л. М. Кагановича. Среди других вопросов, связанных с перестановками в государственном руководстве, следует выделить такие: вновь были объединены министерства государственной безопасности и внутренних дел. Разросшееся гигантское МВД опять возглавил Берия. Он и раньше был фактическим руководителем двух министерств, а теперь, сохранив пост первого заместителя (и видимо, буквально первого) Председателя Совмина, взял рычаги управления ведомством, которое на протяжении четверти века фактически бесконтрольно стояло над всеми другими. Берия, судя по всему, намеревался не только сохранить существовавшее при Сталине положение, но и усилить роль министерства при решении внутри и внешнеполитических вопросов. По сути, в его руках находился аппарат, с помощью которого он мог в последующем прийти к власти. Молотов был назначен министром иностранных дел, а Булганин военным министром. Законодательная власть претерпела также существенные персональные изменения: Н. М. Шверника, бывшего Председателя Президиума Верховного Совета, отправили 'на профсоюзы', а его место занял К. Е. Ворошилов, после войны пребывавший в немилости у 'вождя'.
Не менее серьезные перемены произошли и в высшем партийном органе. 'Руководящее ядро', собравшись ночью, накануне этого памятного заседания, менее чем через 12 часов после смерти Сталина по предложению Молотова, поддержанного остальными, решило резко сократить численность Политбюро, которое после XIX съезда КПСС (октябрь 1952 г.) стало называться Президиумом ЦК. Сталин к концу жизни, по всей вероятности, вел дело к тому, чтобы освободиться от своих многолетних соратников-Берии, Ворошилова, Кагановича, Микояна, Молотова, Хрущева, возможно, и некоторых других. Устранить их всех он планировал постепенно, но у него, Сталин чувствовал это, было немного времени. Его изощренный ум, как всегда, нашел неожиданный ход. Он предложил (конечно, в старом Политбюро все сразу согласились) увеличить состав Президиума до 25 членов и 11 кандидатов. Состав секретарей был расширен до 10 человек. Таким образом, он сразу 'растворил' своих старых соратников среди новых функционеров на которых хотел делать ставку в будущем. Думаю, если бы Сталина не сразил инсульт, он нашел бы повод для обвинений Молотова, Микояна, Берии, некоторых других, чтобы устранить их из руководства, попутно возложив на них вину за очень многое, что, как чувствовал стареющий 'вождь', отягощало его исторический портрет. Но старые аппаратчики хорошо изучили 'Хозяина'. Через несколько часов после его смерти они решили в интересах 'обеспечения бесперебойного и правильного руководства' первым делом отодвинуть от главного рычага власти новоявленных выдвиженцев.
Совместное заседание утвердило предложение 'ядра' более чем в два раза сократить численность Президиума, доведя его до 10 членов и 4 кандидатов в члены. К старой 'сталинской гвардии' - Г. М. Маленкову, Л. П. Берии, В. М. Молотову, К. Е. Ворошилову, Н. С. Хрущеву, Л. М. Кагановичу, А. И. Микояну были добавлены лишь трое - Н. А. Булганин, М. 3. Сабуров, М. Г. Первухин. Некоторые деятели, пробыв по прихоти Сталина в составе Президиума менее пяти месяцев, исчезли с высокого политического небосклона, чтобы больше никогда там не появиться: В. М. Андрианов, А. Г. Зверев, И. Г. Кабанов, В. А. Малышев, Л. Г. Мельников, Н. А. Михайлов, П. К. Пономаренко, А. М. Пузанов, И. Ф. Тевосян, Д. И. Чесноков, П. Ф. Юдин. Л. И. Брежнев пока тоже не удержался в этой высокой партийной обойме (его отправили, освободив от постов кандидата в члены Президиума и секретаря ЦК, заместителем начальника Главного политуправления Советской Армии и Военно-Морского Флота).
После 1934 года официально на должность Генерального секретаря ЦК никто не избирался. Всем и без того было ясно, что первым лицом, 'господствующей личностью' в государстве, обществе, партии был Сталин. После его смерти человека, обладающего таким же авторитетом, не было. Маленков, который последние годы по поручению 'вождя' вел дела в ЦК, был назначен, повторю, Предсовмина. Решили неопределенно, словно давая испытательный срок: 'Признать необходимым, чтобы тов. Хрущев Н. С. сосредоточился на работе в Центральном Комитете КПСС и в связи с этим освободить его от обязанностей первого секретаря Московского комитета КПСС'.
Страна, погрузившаяся в официально объявленный четырехдневный траур, не придала значения этим 'тонкостям' в перераспределении власти. Однако многим было ясно, что новые политические фигуры. призванные заменить Сталина, являются лишь тенью 'вождя'. В те дни народ с жадностью ловил сообщения радио и газет, почти как две капли воды давно похожие друг на друга. Восприняли как должное сообщение о постановлениях ЦК и Совета Министров: поместить саркофаг с телом И. В. Сталина в Мавзолее на Красной площади рядом с саркофагом В. И. Ленина и соорудить Пантеон - памятник вечной славы великих людей Советской страны. 'По окончании сооружения Пантеона перенести в него саркофаг с телом В. И. Ленина и саркофаг с телом И. В. Сталина и останки выдающихся деятелей Коммунистической партии и Советского государства, захороненных у Кремлевской стены'. Все казалось естественным.
Древний обычай бальзамирования и мумифицирования владык, против чего в свое время так протестовала Крупская и на котором так настаивал Сталин, казался тоже естественным. Люди с годами привыкают ко многому. Даже к тому, что с ними на Земле живет бог. Но что этот бог умер, как все смертные, воспринималось с трудом. Алексей Сурков в своей статье в 'Правде' 'Великое прощание' описывал, как 'три дня подряд, не иссякая ни утром, ни вечером, извиваясь по улицам Москвы, текла и текла живая река народной любви и скорби, вливаясь в Колонный зал'. Он только не написал (да это ему и не позволили бы), что усопший 'вождь' остался верен себе: и мертвый он не мог допустить, чтобы жертвенник был пуст. Скопление народа было столь велико, что в нескольких местах на улицах Москвы возникали ужасные давки, унесшие немало человеческих жизней.
Новый военный министр Булганин издал приказ войскам Советской Армии, в котором одно за другим следовали слова 'великий', 'гениальный', 'бессмертный'. В час погребения в столицах союзных республик, городах-героях и некоторых других прозвучали тридцать артиллерийских залпов. Маршалы Соколовский, Буденный, Говоров, Конев, Тимошенко, Малиновский, Мерецков, Богданов, генералы и адмиралы несли ордена и медали генералиссимуса. Вся страна была в глубоком трауре. Скорбь была неподдельной. Миллионы людей не ведали, что. в акте похорон они обретают начало освобождения от одной из самых
