некий Кан Джансон, занес в поземельный реестр на свое имя 100 кёль пустующих земель за пределами орошаемой зоны, а затем, переделав в документах цифру 1 на 3 стал заявлять претензии и на 200 кёль крестьянских полей. Потерпев неудачу, он продал 200 кёль «спорной» земли Нэсуса (формально — дворцовому крепостному, который «преподнес» ее своим хозяевам). Несмотря на явный подлог, Нэсуса пыталось отстоять свои «право», но вынуждено было отступить перед возмущением крестьян.
Именно такие примеры имел в виду доклад на имя вана, поданный в 1552 году из Саганвон, где говорилось: «Сейчас влиятельные люди, занявшись захватом чужих земель и ноби, не разбираются в средствах, затевая незаконные тяжбы или подделывая документы. Самые наглые (из них ложью и клеветой иногда доводят людей до грани смертельной опасности... Поэтому потерявшие свою землю и крестьян считают-за счастье, если остались в живых, даже не помышляя о попытках вернуть утраченное имущество... А к Нэсуса к тому ж примазались мошенники из ноби и совершают различные махинации... Ввиду того, даже имея землю и крепостных, люди без влияния в конце концов теряют их, так как их все равно отнимут влиятельные крупные чиновники или «Нэсуса».
Нэсуса не ограничивалось пахотной землей, оно захватывало леса, луга, рыболовные угодья, реки
и морское побережье; люди не могли ловить рыбу в море, так как стоило пристать к берегу, как улов забирали «хозяева» из Нэсуса. Они посягали даже на камышовые болота в провинции Хванхэ.
От высшей дворцовой знати не отставали и другие феодалы — как крупные, так и мелкие,— стремившиеся захватить побольше земли в свою собственность. В 1518 году в беседе с ваном чиновник Лю Ок сказал: «Весь народ живет за счет своей земли, но сейчас богатые семьи (ходжок) так ее захватывают, что бедные и нуждающиеся люди вынуждены продавать даже унаследованные от предков поля, поэтому богачи присоединяют к своим владениям все межи, а беднякам не остается даже места, чтобы воткнуть шило. Не было еще такого времени, когда богачи богатели бы так сильно, а бедные становились настолько беднее».
В другом докладе сообщалось: «В таких округах, как Сунчхон (Чолла), в домах богатых и сильных людей накапливается до 10 тысяч сок зерна, иногда до 5—6 тысяч сок. Количество высеваемого зерна достигает 200 сок... В таких округах вести хозяйство могут только 2—3 человека, а остальным не остается земли».
Как видно из сказанного, наряду с крупным землевладением высшей (прежде всего дворцовой) знати уже в XVI веке во всех провинциях развивалась частная земельная собственность стихийно выросших местных богачей, располагавших часто сотнями кёль пахотной земли. Эти большие владения образовались не только в результате насильственных захватов, но и за счет купли наделов и изъятий у несостоятельных должников.
Крупные земельные собственники большей частью сдавали свою землю безземельным крестьянам в аренду, но вели и собственное хозяйство, судя по тому, что высевали на своих полях сотни сок зерна. В качестве рабочей силы они использовали беглых крестьян.
Из бывших государственных крестьян складывался слой крестьян частнозависимых, хотя и лично свободных. Число этих крестьян, незаконно укрываемых от государственных повинностей, особенно быстро возрастало в южных провинциях, прежде всего в Чолла.
Рост земельных захватов не мог не вызывать беспокойства правительств. В середине 40-х годов XVI века оно издавало указы, грозившие наказаниями за захват земли и превращение государственных крестьян в частнозависимых. В указе 1546 года говорилось: «Бессовестные действия местных богачей (тхохо) можно наблюдать во всех восьми провинциях, но особенно ужасны они в трех южных... Зло, причиняемое ими путем захвата крестьянских земель или насильственного подчинения простолюдинов, сильнее, чем от варваров».
Различные проекты предотвращения бед, грозивших государству, большей частью отражали настроения мелких и средних янбанов, стремившихся ограничить крупное землевладение (50 или даже 10 кёль) на хозяйство. Но даже такие умеренные проекты реформ могущественная знать решительно отвергала. Острая политическая борьба, разгоравшаяся в этой связи, свидетельствовала о столкновении интересов различных слоев общества.
АГРАРНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Происходившие в XVI столетии перемены в земельных ^отношениях означали разорение большой части государственных крестьян.
ГосударственныеКрестьяне являлись лично свободными, имели наделы на государственной земле и платили налоги государству. Важнейшей их повинностью была воинская. В сословном отношении они принадлежали к простолюдинам (янин или санин). Лично зависимые крестьяне — ноби принадлежали к самому бесправному сословию «подлых» (чхонин).
Захват больших земель и множества зависимых крестьян (повинности которых не ограничивалась никакими законами) не привел одновременно к ограничению роли государства, так как снижение доходов по земельному налогу-ренте правительство компенсировало за счет других форм зависимости.
Уменьшение земельного налога (до 4—6 ту с
1 кёль) объяснялось только стремлением крупных землевладельцев увеличить долю в присвоении фео-
дальной ренты, но вовсе не уменьшением этого бремени для крестьян, так как Корейское государство усиливало поборы по натуральным и военным повинностям, сведенным к уплате новых налогов. Более того, и по земельному обложению правительство нарушало свои собственные законы и стало облагать налогами даже заброшенные земли.
Центральные ведомства широко практиковали ростовщическую деятельность. С конца XV века повсеместно распространились склады санпхёнчхан, которые создавались якобы в целях регулирования цен на зерно для блага народа (путем закупок при изобилии и продажи при дороговизне), но практически их зерновые запасы находились в ростовщическом обороте. Официально ссудный процент составлял десятую часть, а практически поднимался до 20—30 и больше. Широко практиковалось ростовщичество и Нэсуса, грабежи которого приняло такие возмутительные формы в конце XV — начале XVI века, что могли вызвать народные волнения. Поэтому в 1516 году ростовщичество Нэсуса было формально отменено (хотя отмена означала не прекращение этой формы эксплуатации, а лишь некоторое сокращение).
Возросшее стремление казны забирать как можно больше местных продуктов усугублялось существованием откупной системы, произвольно установленным перечнем поставок (когда собирали предметы, не производившиеся в данной местности), требованием редких животных и птиц или поставок на несколько лет вперед.
Отмечая тяжесть этих поставок, разорявших крестьян, крупный ученый второй половины XVI века Ли И (псевдоним Юльгок) писал: «Сейчас во многих районах большую часть поставок составляют предметы, которые не производятся на месте. Эти поставки так согласуются со здравым смыслом, как если бы рыбу ловили на деревьях, а птиц ловили с кораблей, поэтому (необходимые предметы) приходится приобретать в других местах. Даже если народ в сто раз больше затратит на их приобретение, все равно не могут быть достаточно удовлетворены потребности государства. А между тем все время сокращается число крестьянских домов, что в старину поставили 100 человек, в последние годы поставили 10 человек, а теперь берут с одного человека. Дело подошло к тому, что с исчезновением этого единственного человека не с кого будет требовать поставок».
Чтобы устранить несправедливость, Ли И предлагал провести податную реформу, которая заменила бы все подати одним зерновым налогом (по 1 ту с каждого кёль земли). Но этот проект не был принят тогда правящими кругами.
Не Менее обременительной была военная повинность, являвшаяся важной формой повинности крестьянства. Установленный прежде порядок поочередного несения военной службы серьезно изменился в XVI столетии, когда список военнообязанного населения всячески расширяли для дальнейшего увеличения военного налога тканями «капхо» («выкупного полотна»). Дело заключалось в том, что в результате роста крупного землевладения влиятельными сановниками были захвачены земли, прикрепленные ранее к военным учреждениям и предназначавшиеся на содержание войск. Для вольных чиновников использование военнообязанного населения осталось единственным источником существования, и они требовали от военнообязанных поставки все большего количества полотна (игравшего роль денег).
Так, в XVI веке один военнообязанный в пехоте должен был поставлять 17—18 пхиль
