приходилось координировать свои действия. У Кейси был строго очерченный круг полномочий, свой мандат, данный ему президентом Рейганом. Но иногда, особенно в обстановке маневрирования и компромиссов с конгрессом, Кейси мог создавать проблемы. Проработавший в конгрессе несколько лет, Макфарлейн считал, что Кейси поступает недальновидно и вредит себе, вступая в конфликт с комитетами по разведке, как это случилось в данной ситуации.
Кейси рассказал Макфарлейну о своих выступлениях в конгрессе 8 и 13 марта, предъявив советнику по национальной безопасности копии своих сообщений. Что он должен был еще сделать? Тирада Голдуотера была вызвана, очевидно, его усталостью, лекарствами или тем и другим. Это, кажется, убедило Макфарлейна.
Во вторник 10 апреля Кейси сделал подробное заявление перед группой сенаторов, разъяснив, как и когда он информировал о минировании комитет по разведке. Он провел сотни часов, давая показания в конгрессе.
— Как обычно, — заявил Кейси, — в любое время мы отвечаем на все вопросы комитета или его членов. А в целом минирование не такая уж важная часть тайной операции в Никарагуа. И весь этот шум неуместен.
Некоторые сенаторы критиковали операцию по минированию за то, что она не носит избирательного характера. Одна мина взорвалась под британским судном. Мы же доставляем неприятности нашему ближайшему союзнику! Другая мина поразила советский пароход. Не собирается ли Кейси развязать третью мировую войну? Как бы реагировали Соединенные Штаты, если бы американский пароход наскочил на минное поле, поставленное КГБ?
Кейси посетил комитет по разведке. Реакция некоторых его членов, особенно республиканцев, свидетельствовала о том, что они не уловили смысла его предыдущих сообщений. Когда Кейси говорил о минировании, очевидно, никто не слушал его или ничего не понял.
Сенатор Дэвид Дюренбергер, республиканец от штата Миннесота, выразил недоверие Кейси. Он истолковал его слова в том смысле, что Соединенные Штаты ни за что ни про что совершили акт войны. Все еще кипятился сенатор Коэн. «Отсутствует логика, когда Кейси говорит, что мины предназначены для нанесения незначительного ущерба. Но ведь минирование — это акт воюющей державы. Почему такой риск, не приносящий ни военных, ни стратегических выгод? Минирование — это эскалация двусмысленной, непродуманной политики. Почему не прекращается секретная война?» — недоумевал Коэн. При каких обстоятельствах тайная операция перерастает в войну?
Уоллоп был одним из немногих сенаторов, вставших на сторону Кейси. Критикуя минирование как полумеру, он заявил, что оно тем не менее могло бы довести до кризиса обстановку в Никарагуа. Несколько либеральных демократов заявили, что единственный выход состоит в рассекречивании всей программы помощи «контрас». Они поддержали бы такое предложение. Это вызвало у Уоллопа улыбку. По его мнению, такое можно делать только на закрытом (секретном) заседании. Некоторые демократы открыто стали говорить, что следующим шагом администрации, очевидно, станет направление в Никарагуа американских боевых подразделений. В прессе появилось несколько сообщений о том, что подобные планы уже разрабатываются. Поэтому Кейси, Шульц, Уайнбергер и Макфарлейн подготовили совершенно необычное заявление, в котором, в частности, говорилось: «Мы заявляем со всей ответственностью, что не рассматривались и не разрабатывались планы использования американских войск для вторжения в Никарагуа или другую центральноамериканскую страну».
Но было уже слишком поздно. Сенат, охваченный антивоенными настроениями, вечером, когда за четырьмя подписями было опубликовано это заявление, «выпустил пар из кипевшего котла». Тоном, который подразумевал, что Кейси может стрелять и по своим друзьям, Голдуотер заявил, что на предыдущей неделе в первый раз за почти тридцатилетнее пребывание в сенате ему пришлось вычеркивать часть своего выступления из протоколов конгресса.
— Я вынужден признаться членам моего комитета, что не знал всех фактов этого дела, — заявил Голдуотер. — Поэтому я приношу извинения всем членам сената.
Ясно, что в этом деле администрацией были нарушены все моральные принципы. Были извлечены из глубин и выброшены на поверхность некоторые детали ее прошлых аморальных действий. Произошло резкое разделение между приемлемыми и неприемлемыми акциями. Минирование было неприемлемой. В дебатах ставился вопрос: «Можем ли мы как нация вести себя благопристойно?» Как будто минирование являлось национальным актом, проявлением характера нации.
Минирование никарагуанских портов было темным и подлым делом, подобным закладке бомбы в ресторан, постановке ловушек для невинных и ничего не подозревающих живых существ. Несогласие Голдуотера высветило масштабы этого дела. Он выступил как носитель несгибаемого здравого смысла. В частном порядке он назвал минирование «самой глупой идеей, о которой я когда-либо слышал».
Сенатор Эдвард Кеннеди внес резолюцию (необязательную для исполнения), осуждающую минирование и провозглашающую незаконность использования финансовых средств на «минирование, осуществление или поддержку минирования портов или территориальных вод Никарагуа».
Резолюция была принята 84 голосами против 12.
Кейси не верил, что такое может произойти в контролируемом республиканцами сенате. Сенат мог иметь свое мнение, но в данном случае речь шла о национальной политике, одобренной президентом и осуществляемой ЦРУ после уведомления о ней конгресса. Голосование не было простым неприятием такой политики. Это было нечто большее.
На обеде в честь президента Доминиканской Республики Рейган следующим образом высказался о голосовании в сенате:
— Если резолюция необязательна, я проживу с ней. Я думаю, что вокруг этого дела была поднята настоящая истерия. Мы не собираемся воевать.
Содержание письма Голдуотера в адрес Кейси просочилось из стен сената, было передано по радио и напечатано в прессе со всеми содержащимися в нем ругательными выражениями.
На следующий день, 11 апреля 1984 г., сенатор Лихи сидел за рюмкой спиртного с двумя своими помощниками в отведенном ему скромном офисе в здании сената. Это был маленький уютный кабинет, в котором когда-то работал Даниэль Вебстер. Лихи был доволен. По его мнению, минирование никарагуанских портов показало банкротство всего спектра тайных операций. Лихи заявил своим помощникам, что, по имеющимся у него данным, Кейси не пытался обмануть сенаторов или держать их, особенно Голдуотера, в неведении. Почему он так думает? Да потому, что Лихи, например, уже давно знал об этом. У него умер отец, и несколько недель он отсутствовал. По возвращении он попросил ЦРУ ввести его в курс последних событий, касающихся никарагуанской операции. Представитель ЦРУ ознакомил его со всеми деталями операции по минированию портов. Не может быть, чтобы, рассказав все ему, сотрудники ЦРУ что-то намеренно скрыли от Голдуотера.
Почему же он ничего не сказал о минировании и ничего не сделал, чтобы воспрепятствовать этому?
Потому, по мнению Лихи, что минирование являлось логическим продолжением необъявленной, секретной войны. Если согласиться с необходимостью проведения тайных операций, то минирование приобретает смысл. Он не считает, что тайные операции могут заменить долгосрочную разумную внешнюю политику. Любая тайная операция связана с нестабильностью, заменами правящих режимов. Фактически, заявил Лихи, Кейси справедливо возмущен таким поведением сената. Ведь ранее конгресс соглашался со всеми операциями этой тайной войны. Почему же в данном случае он не сделал этого?
— Это акт войны, — заявил один из помощников Лихи. Лихи улыбнулся. А как, по его мнению, можно назвать действия по организации и обеспечению всем необходимым многотысячной армии «контрас»? Миром?
— Минирование стало рубежом, — заявил Лихи, — потому, что оно разделило разведывательное сообщество и нарушило двухпартийность. В прошлом редко были единогласные голосования, ведь мы являемся органом, где проходят проверку многие сомнительные идеи. А Кейси и администрации необходим комитет, который мог бы высказывать свое мнение об их идеях и планах и прямо говорить, если они неприемлемы. Комитет действует как последнее сито, и если в нем всегда наблюдается общий консенсус, то что-то нужно решительно менять.
— Я никогда не видел Кейси в такой глубокой обороне, — сказал Лихи. — Было похоже, что в
