край, пленительный предел?»
«Боинг» круто берет влево, облака на несколько минут вдруг расступаются, открывая острый, словно акулья пасть, частокол пиков. Пиренейские горы. Кажется, спустись наш самолет чуть ниже, и они пропорют его толстое дюралевое брюхо. Лайнер, нырнув под ватное облачное одеяло и сбавив скорость, уже совсем низко летит над широкими песчаными пляжами побережья Коста Брава. Пустынные в зимний день пляжи сменяются многочисленными портовыми сооружениями, за ними — геометрически правильные кварталы Барселоны — главного порта и второго по значению города страны. Мы пролетели над всей Барселоной, прежде чем колеса «Боинга» мягко коснулись бетонной дорожки международного аэропорта.
Так уж получается, что именно с представителями власти приходится в первую очередь иметь дело чужестранцу. Офицер, молодой красивый брюнет со строгим, «официальным» выражением лица, несколько раз перелистал паспорт с серпом и молотом на обложке и передал его сидящему в соседней кабине коллеге постарше; тот что-то сказал, и чиновник, наконец, поставил штамп. Некоторое затруднение молодого офицера полиции понять было можно: советские люди еще редкие гости в его стране, и к «краснокожим паспортинам» здесь, видимо, еще не успели привыкнуть. Я не остался в обиде на этого строгого молодого человека, тем более, что его пожелание приятного путешествия по Испании сбылось.
К сожалению, путешествие началось не с Барселоны. Пребывание в этом красивейшем городе страны ограничилось аэропортом. Послонявшись по тесноватому и грязноватому залу ожидания, не очень- то соответствующему аэропорту, носящему высокий ранг международного, пассажиры снова заняли места в насытившемся горючим самолете, чтобы минут через сорок без всяких приключений приземлиться в мадридском аэропорту Барахас, что в переводе означает «колоды карт». Согласитесь, для аэропорта название несколько странное.
Лики Мадрида
Две тысячи лет назад римляне возвели в самом центре Пиренейского полуострова крепость. Сменившие их арабские завоеватели дали этому поселению название Махрит. Махрит — Мадрид — как видим, испанцы обязаны названием своей столицы бывшим завоевателям. Впрочем, не только названием. Восточные мотивы легко угадываются и в архитектуре, и в музыке, и даже в женских нарядах: кружевная накидка — мантилья, берет свое начало от покрывала, под которым арабские женщины прятали свое лицо от постороннего взгляда. Таковы парадоксы истории — захватчики уходят или их изгоняют, следы же остаются. Однако от бывшей деревни Махрит ныне не осталось даже и камня. На ее месте раскинулся огромный четырехмиллионный город. Туристские путеводители утверждают, что у испанской столицы несколько лиц: Мадрид королей — Габсбургов и Бурбонов, Мадрид музея Прадо и Веласкеса, Мадрид Гальдоса — испанского Бальзака, Мадрид тореро и даже Мадрид байладорес — так называют здесь исполнителей танца фламенко. Все это, наверное, так, путеводители не лгут, но тщетно вы будете искать в нарядных, красочных путеводителях хоть какой-нибудь намек на то, что у этого респектабельного, в чем-то даже монументального города существуют и другие, менее привлекательные лики.
Передо мной карта испанской столицы. История древнего города прочитывается и в названиях его бесчисленных улиц, бульваров, авенид, площадей. Улица Сервантеса, улицы Лопе де Вега, Гойи, Сурбарана, Веласкеса… Знакомые, прославленные имена, которые принадлежат не только испанскому народу, но и всему человечеству. И рядом — улица Примо де Ривера — основателя фашистской партии фаланги. Широкая прямая магистраль, пересекающая с юга на север чуть ли не половину Мадрида, названа авенидой генералиссимуса. Поскольку этот громкий титул присвоил себе покойный диктатор Франко, ясно, в чью честь она названа. Параллельно ей пролегла авенида генерала Мола — того самого, который, наступая на столицу четырьмя колоннами, произнес: «У меня там, в Мадриде, есть еще одна колонна — пятая», имея в виду предателей и диверсантов. В этих названиях явственно проглядывает еще один лик столицы, о котором умалчивают путеводители: Мадрид тех, кто тоскует по каудильо, кто хотел бы сохранить франкизм без Франко.
Путешественнику же, впервые попавшему в город, прежде всего бросаются в глаза два Мадрида — старый и новый. Новый стал особенно интенсивно застраиваться в тридцатых годах нашего века. Это — широкие и прямые зеленые улицы, современные здания банков, правительственных учреждений, компаний. Их отличает строгость современных форм и вместе с тем разнообразие архитектурных решений, так сказать, непохожесть, солидность, даже монументальность. Мадридские архитекторы не увлекаются строительством небоскребов; лишь кое-где торчат высотные башни. «Поставлены» они с умом, так, что не подавляют окружающие их здания в пятнадцать-двадцать этажей.
Если новый город тих, респектабелен и малолюден, то полную ему противоположность являет старая часть. Узкие и кривые улицы, улочки, переулки и крохотные площади заполнены людьми и автомобилями с раннего утра и до глубокой ночи. Мадрид ложится спать очень поздно. Примечательно, что испанскую речь можно услышать, пожалуй, реже, чем английскую, французскую, итальянскую, немецкую, японскую и еще бог знает какую. Толпы туристов со всех концов света бродят по средневековым улочкам. Призывно светится реклама многочисленных кинотеатров, в том числе и тех, где крутят фильмы с индексом S — что значит «секс». Вирус так называемой сексуальной революции, а иными словами — распущенности, вседозволенности, проник и в католическую, известную в прошлом своими строгими нравами Испанию. На каждом шагу туриста поджидают рестораны и бары, зачастую с американизированными названиями, вроде «Небраски» или «Техаса», причем чем меньше и скромнее бар, тем громче, звучнее он именуется. Однако простим эту маленькую хитрость хозяев заведений, тем более, что посетителей здесь обслуживают четко и вежливо. Едва вы открываете дверь, как бармен осведомляется, что угодно сеньору. Если же он занят обслуживанием другого посетителя, то даст понять, что вы замечены и вами скоро займутся. Ловко и сноровисто орудует бармен, как правило, молодой человек, включая автомат и разливая в чашечки горячий ароматный кофе, открывая бутылки, готовя закуски.
Особенно многолюдно на двух главных площадях, вокруг которых группируется старый город: одна из них так и называется — Пласа Майор — главная площадь, другая носит поэтичное название Пуэрта дель Соль — Ворота Солнца. Основная достопримечательность этой небольшой площади отнюдь не в окружающих ее со всех сторон старинных зданиях, хотя и они, безусловно, представляют интерес. С нее начинается отсчет протяженности дорог, связывающих столицу с другими городами. Таким образом, эта достопримечательность как бы невидима глазу. «Кастилья — сердце Испании, Мадрид — сердце Кастильи», — говорят испанцы. Продолжая эту поговорку, можно сказать, что площадь Пуэрта дель Соль — сердце Мадрида. С утра до поздней ночи лихорадочно бьется это сердце. Нескончаемым потоком течет людская толпа по его узким склеротическим артериям, залитым мертвенным неоновым светом. В его холодных лучах сверкают в витринах фешенебельных магазинов бриллиантовые и жемчужные колье, отливают серебром драгоценные меха. Из открытых дверей увеселительных заведений выплескиваются на улицу звуки модных мелодий. В разномастно одетой многоязыкой толпе выделяются молодые женщины в мини-юбках, снова, кстати, вошедших в моду. Они прохаживаются медленно, не спеша, или стоят, прислонившись к стене, призывно улыбаясь мужчинам. Чуть поодаль от них толкутся дюжие молодчики с наглым, угрожающим выражением лица. Это сутенеры — покровители и защитники жриц продажной любви.
Время от времени поток изменяет направление своего движения, огибая сидящих или лежащих прямо на асфальте людей. С детьми, жалким скарбом. Никто, как правило, не обращает на них внимания, лишь изредка какой-нибудь сердобольный прохожий бросит несколько песет, чтобы тут же забыть об этих несчастных, выброшенных за борт жизни. Куда-то вверх, к небу, устремил бесстрастный взгляд миндалевидных глаз распятый на асфальте уличным художником Иисус Христос. В головах у Иисуса — кружка для подаяний. Кто они, эти люди? Бездомные, безработные, опустившиеся неудачники, которым «не повезло»? Не знаю. Знаю только одно — это тоже лицо, вернее, уродливая гримаса на респектабельном буржуазном фасаде испанской столицы.
От Пуэрта дель Соль рукой подать до другой древней площади — Орьенте. Почти всю ее занимает помпезное здание Королевского дворца, где с восемнадцатого века до 1931 года жили испанские монархи.
