Эрик Гарсия
Грязное мамбо, или Потрошители
I
Впервые взяв в руки поджелудочную железу, я почувствовал эрекцию. Причиной тому стал скорее избыток адреналина, чем ощущение живой ткани и металла под пальцами, однако медицинский характер моей работы не помешал приливу энергии в паху. До того дня основным источником возбуждения для меня был секс, как для любого молодого мужчины; видимо, ассоциативная связь дала сбой, вызвав соответствующую реакцию. Так я и стоял – с поджелудочной в руке и в готовых лопнуть брюках.
Рядом теснились еще четыре стажера, поэтому мне оставалось только ссутулиться и притвориться, будто ничего не происходит. Справа от меня Джейк рассматривал хлюпающие клапаны новенького сердечного прибора, сияя, как новоиспеченная мамаша. Скажи я ему о своей проблеме, Джейк, наверное, рассмеялся бы и отправил меня снимать проблему в ванную. Он не понимал; я не хочу прикипеть сердцем к этой работе, не желаю возбуждаться в связи с тем, чему нас обучают. И в то же время в глубине души я сознавал, что никогда не думал заниматься чем-то другим.
Сейчас я знаю – нравится, не нравится, но я был прав. Выбор карьеры, если посмотреть с высоты четвертого этажа заброшенного отеля, вооружившись скальпелями, экстракторами и дробовиком, сделан мной со снайперской точностью.
А может, я спешу с выводами и во всем виноват контекст ситуации. Я не силен в контексте, но слышал, что это вроде бы важная штука. Вот Питер у меня дока по этой части. Но я постараюсь. Вы уж потерпите лирические отступления и отклонения от темы – я никогда не отличался последовательностью.
Работая, я предпочитал держаться в тени. Я знал, как войти и когда убраться. Меня боялись, уважали, ненавидели. Старая, словно неотданный долг, история: мужчины пытались подражать мне или рвались в драку, женщины мечтали отдаться или влепить пощечину, и часто их выбор не имел большого значения. Работы было невпроворот ночь плавно сменялась ночью, и так без конца.
Не поймите меня неправильно – я помню каждую выписанную квитанцию, каждый искорган,[1] который отнес в Кредитный союз. Эти воспоминания – тяжкий груз, маленькие свинцовые бусины, ожерельем висящие на шее и давящие на грудь. Но тогда я варился в гуще событий и не забивал себе голову. Работа есть работа. Так человек пробирается в темноте ночью.
Вот вам пример типичного заказа, специально для плевков и насмешек.
Я заявился в Кредитный союз после двух выходных и одного отгула с большим желанием набрать побольше розовых листков: я неудачно поставил деньги на футбольном кубке колледжей, где дело казалось верным, и хотел подлатать финансовые дыры, пока Кэрол не проверила наш банковский счет. Она становилась на редкость стервозной, когда речь заходила о деньгах.
То
– Ты это видел? – спросил я Фрэнка. – Здесь сказано: живет к северу от Брэддока. – На розовом листке значились адрес, телефон, ставка кредита, зарегистрированное оружие и работа клиента.
– Если сказано, значит, живет, – ответил Фрэнк. – Чего ты спрашиваешь? Бери и топай.
– Это дорогой район, – настаивал я. – Надо проверить, не пропустили ли мы платежный чек по почте.
Так уже бывало и еще сто раз будет.
Фрэнк открыл дверь своего кабинета, жестом предложив мне валить и заниматься делом.
– Ничего мы не пропустили – просрочка восемь месяцев. Да будь у него хоть миллион под матрасом, мне наплевать! Он нам не платит, вот в чем дело.
Тут я спорить не стал, признав правоту коллеги: я много раз видел, как состоятельные клиенты наплевательски относились к своим кредитным обязательствам. Рассудив, что чужие налоговые предпочтения – не моя забота, я зарядил свой тазер,[2] взял набор скальпелей и вышел в ночь.
Высотный жилой дом – почти пятьдесят этажей, воткнутых в небо; мой клиент, Генри Ломбард Смит, жил на тридцать восьмом. Швейцар подобострастно кивнул мне и даже не стал задерживать – татуировка на наших шеях служит отличным мгновенным пропуском. Стремительный подъем на скоростном лифте, один до смешного простой замок, и я в квартире. Хозяина не оказалось, поэтому я решил расслабиться. Дорогая мебель, абстрактное искусство, вид на город из огромных окон на каждой чертовой стене.
Как всегда, мне все выболтали фотографии. Можно почитать розовый листок – дата рождения, семейное положение, дети,
Вот Смит – тип средних лет с редеющими волосами и подозрительно хорошими зубами – красуется рядом с фигуристой блондинкой, похожей на песочные часы, в костюме для подводного плавания на Фиджи. Другой снимок сделан на лыжном склоне где-то в Альпах – на руке Смита виснет стройная брюнетка, словно боясь свалиться с горы. Стоящие как попало фотографии Смита и маленькой девочки, снятой в разном возрасте. На одной карточке она с маленькими хвостиками в цирке; на другой явно борется с первыми юношескими прыщами, а в глазах читается: «Щелкай уже скорее своей чертовой 'мыльницей'». Фотографии плюс холостяцкая квартира бонвивана все объясняли: разведенный, с неплохим чистым доходом, использует обретенную свободу для путешествий по миру и выставляет себя дураком, заводя романы с молодыми девицами.
Только я устроился поудобнее – задрал ноги на стол и собрался проверить, какое видео смотрит Смит, – звякнул остановившийся лифт, и в коридоре послышались нетвердые шаги. Под заливистый пьяный смех в замке начал поворачиваться ключ; я вынул тазер и отступил в тень комнаты. Всегда, лучше торжественно обставить свое появление.
Они вошли уже полураздетые – он в расстегнутой рубашке, она с задранной до талии юбкой, – лапая друг друга где попало. По ее костюму я заключил, что девица явно работает, а не зарегистрирована в заведении с красным фонарем. Я подождал, пока брюки Генри Смита упали до щиколоток и девица почти приступила к работе; хозяин квартиры привалился к стене, закатив глаза и предвкушая море удовольствия.
– Добрый вечер, мистер Смит, – спокойно сказал я, выступая из мрака. – Я из Кредитного союза.
Он мигом открыл глаза и бочком посеменил прочь, путаясь в штанах и едва не падая. Шлюха, не вставая с колен, отползла назад. Умная девочка.
– Блин, вот блин… – заикаясь, лепетал Смит. – Погодите, я могу заплатить…
– Очень жаль, но я из другого отдела, – сокрушенно сообщил я, поднимая тазер и ловя его на прицел. – По закону я обязан спросить, не вызвать ли вам «скорую», чтобы подождала внизу, однако хочу сразу предупредить – Кредитный союз уже не предоставит вам другой искорган на замену.
– Подождите, – бормотал он. – Не де…
Он успел произнести только первый слог, когда его поразил электрический заряд. Смит, корчась, упал на пол. Я выждал, пока он вырубится, – в то время я тщательно заботился о собственной безопасности.
Я привычно разложил экстракторы и скальпели, но едва сделал первый надрез, как что-то мягкое, но тяжелое шмякнуло меня по голове. Обернувшись, я увидел шлюху, едва державшуюся на ногах, с красными, как у кролика, глазами от переизбытка спиртного. Она стояла надо мной, угрожающе размахивая сумкой.
– Даже не вздумай меня тронуть, козел, – выговорила она с третьей попытки.
– Иисусе, леди, – сказал я, без труда отражая ее слабые удары. – Слава яйцам, я не за вами. Не мешайте человеку работать.
Лет девятнадцать-двадцать, как я теперь разглядел, ненамного старше дочери Смита и очень напугана. Все, чего ей хотелось, это убраться восвояси. Черт, она, наверное, уже взяла с клиента деньги. Ну, значит, повезло – самая легкая подработка за неделю. Порой люди совершают глупости при виде тазеров, скальпелей и татуировок. Иногда даже пытаются помешать изъятию. Просто стыдно за таких граждан.
