Фло. — Ну, а если вам так хочется, возвращайтесь, — прибавила она, гордо тряхнув головой. — Скажите дяде все! Скажите ему, где вы их нашли… скажите, что я повела вас не через ущелье, а по новой тропе, которую не показала даже своим! Скажите ему, что я предательница, потому что я выдала их всех вам, чужому человеку, и что, по-вашему, только вы один здесь порядочный и честный!
Брайс вспыхнул от стыда.
— Простите меня, — поспешно сказал он, — вы опять правы, а я кругом виноват. Я все сделаю, как вы скажете. Сперва надо спрятать деньги в надежное место, а уж потом…
— Сперва вам надо отсюда выбраться, это ваша единственная надежда спастись, — быстро прервала его Фло, в глазах ее все еще блестели сердитые слезы. — Идемте скорей, мне надо вывести вас на дорогу, пока меня не хватились.
И она устремилась вперед; Брайс последовал за ней, но не мог догнать — казалось, она не только спешила вывести его на дорогу, но и хотела избежать его взгляда. Вскоре они остановились на откосе перед стволом огромной поваленной сосны; видно, она давно рухнула с высоты, и от удара часть ее раскололась, но другая часть ствола, футов в пятьдесят, осталась нетронутой и теперь стояла у отвесной скалы, точно лестница.
— Вот, — сказала Фло, поспешно указывая на подгнивающие, но все еще крепкие обломки боковых ветвей, — влезайте, я тут лазила. Верхушка застряла в расселине среди кустов. Там есть лощинка и старое русло горного ручья, по нему и идите прямо сквозь кусты. Тропинка не хуже той, по которой вы взбирались утром с шоссе, только вниз по ней идти куда опаснее. Идите все прямо, до самых истоков ручья, и выйдете к хижине дяди Хайрама, только по другую сторону. Скорей! Я подожду здесь, пока вы не доберетесь до расселины.
— А вы? — спросил он и обернулся к ней. — Как мне вас отблагодарить?
Словно желая избежать прощания, Фло уже отступила на несколько шагов и в ответ только быстро показала рукой вверх.
— Скорей! Полезайте! Каждая лишняя минута — опасность для меня!
Брайсу оставалось только повиноваться, хоть его и обидело, что девушка явно не хотела проститься с ним поласковей. Он глубже спрятал на груди драгоценный пакет и стал карабкаться на дерево. По наклонному стволу и обломанным сучьям было не так трудно добраться до верхушки, и скоро Брайс уже стоял на небольшом выступе скалы. Тут он поспешно огляделся и увидел сверху донизу русло ручья и расселину, уходящую вкось к вершине горы. Потом с этой головокружительной высоты он кинул быстрый взгляд вниз. Сначала он видел одни лишь кроны каштанов с белыми гроздьями цветов. Но вот что-то мелькнуло — его разорванный белый платок, оставшийся у Фло. Затем шляпа с цветком, которая быстро удалялась от него меж деревьев. И Флора Димвуд исчезла.
III
На другой день Эдвард Брайс был уже в Сан-Франциско. Но, хоть он и нес туда хорошие новости и утраченные было деньги, приближался он к своей цели далеко не так храбро, как вступал в долину грабителей. Он понимал, что путь, который он избрал, может навлечь на него насмешки и даже осуждение его начальников; да и репутация Компании могла пострадать из-за его встречи со Стрелком Гарри, и потому его юношеская восторженность порядком поубавилась. Упрек Флоры все еще звучал у него в ушах и, пожалуй, усилил его смущение. Как бы то ни было, он решил говорить чистую правду, утаив лишь то, что касалось Флоры, и выставить поведение Стрелка Гарри и четы Тарбокс в самом благоприятном свете. Сначала он обратился за помощью к управляющему — человеку проницательному и опытному, который рекомендовал его на должность почтальона. Когда Брайс все ему рассказал и подал запечатанный пакет, управляющий посмотрел на него насмешливо, но добродушно.
— Хорошо, что вы пришли сначала ко мне, Брайс, а не стали сразу докладывать правлению.
— Наверно, им бы не понравилось, что я без их ведома вступил в переговоры с разбойником? — робко заметил Брайс.
— Мало того, они не поверили бы ни одному вашему слову.
— Не поверили бы? — вспыхнул Брайс. — Неужели вы думаете…
Но управляющий со смехом прервал его:
— Погодите! Я-то верю, а почему? Да потому, что вы ничего не прибавили, чтобы выглядеть настоящим героем. Ведь вы вполне могли сказать мне, что схватились с вором врукопашную и вам пришлось его убить, чтобы вернуть деньги, и даже принесли бы в доказательство простреленную шляпу и носовой платок, и ни один человек не мог бы уличить вас во лжи.
Брайс вздрогнул, вспомнив, в чьих прекрасных руках остались и шляпа и платок.
— Но для широкой публики эта версия не годится. Вы ее кому-нибудь еще рассказывали? Знает кто- нибудь, как было дело?
Брайс снова подумал о Флоре, но, однажды решив не впутывать ее и уверенный, что она тоже сдержит свое слово, ответил смело:
— Никто ничего не знает.
— Очень хорошо. И вы, я полагаю, не возражаете, если мы не станем посвящать во все это газеты? Ведь вы не жаждете прослыть героем?
— Конечно, нет, — с негодованием сказал Брайс.
— Что ж, значит, все останется между нами. Вы будете молчать. Я передам деньги Компании, но расскажу им из вашей истории ровно столько, сколько они в состоянии принять на веру. Вам ничего не грозит. Юба Билл уже полностью оправдал вас в своем докладе Компании, а то, что вам удалось вернуть деньги, еще больше возвысит вас в их мнении. Но помните, люди ничего не должны об этом знать.
— Но как же можно такое скрыть? — изумился Брайс. — Ведь отправители… те, кто потерял деньги… должны знать, что они нашлись?
— А зачем? Компания возьмет на себя ответственность и возместит им убытки. Компании ведь куда выгоднее, чтобы все думали, будто в подобных случаях за все отвечает она сама, и вовсе незачем отправителям полагать, что они получили назад свои деньги лишь благодаря счастливой случайности.
У Брайса только теперь открылись глаза. Значит, вот оно как бывает. И притом все случившееся останется тайной, Стрелок Гарри и его шайка никогда не узнают, что тут была замешана Флора. Об этом он раньше как-то не подумал.
— Итак, — продолжал управляющий официальным тоном, — что вы скажете? Согласны вы предоставить все это мне?
Брайс на секунду замялся. Его порывистая правдивая натура восставала против такого решения. В мечтах он рисовал себе совсем другую развязку. Он хотел вступиться за Стрелка Гарри, завоевать для него уважение и признательность Компании — и ничего не вышло. Даже управляющего он не сумел убедить. Его рассказ не только не вызвал в том человеке никаких благородных чувств, но показался ему просто невероятным. А все-таки Флору удалось оградить от каких бы то ни было подозрений! И он со вздохом согласился.
И все же он должен был остаться доволен исходом разговора. Чек на кругленькую сумму, полученный на следующий день вместе с благодарственным письмом от Компании, и повышение по службе — он был переведен с «дороги» в контору в Сан-Франциско — удовлетворили бы всякого, но не таков был Эдвард Брайс. Впрочем, он был признателен, хоть и немного испуган, да и совесть его мучила из-за того, что ему так повезло. Он все время невольно вспоминал снисходительное добродушие грабителя, ужасную смерть настоящего вора, оказавшуюся спасительной для него самого, а главное, великодушную, храбрую девушку, которая так помогла ему. Еще по пути в Сан-Франциско, упоенный своим успехом, он написал ей несколько строк из Мэрисвилла и вложил в конверт, адресованный мистеру Тарбоксу, но ответа не получил.
Прошла неделя. Он снова написал, и снова никакого ответа. Тогда им овладела смутная ревность, — он вспомнил, как она намекала на внимание, которое ей оказывают, и от души порадовался, что ее дядюшка Гарри такой отличный стрелок. И тут его обожгла жестокая мысль (ибо какой же истинный
