истощит при следующей промывке.
Он не сделал никакой заявки; участок мог принадлежать отцу Кэтинки или какому-нибудь золотоискателю вроде него самого. В любом случае приисковые товарищи могли поднять его на смех, а то и сделать ему суровый выговор за беззаботность и нерасторопность. Ну уж, нет! Правды он им не откроет, но и врать не станет. Он просто скажет, что его вызвали на денек по частному делу.
К счастью, пылкая фантазия товарищей Флеминга работала в его пользу. Предположение о меднике и тазе было с возмущением отвергнуто вторым товарищем. Да и сам Фолкнер припомнил румянец и смущение Флеминга; поэтому, сойдясь в палатке, приятели единодушно порешили, что негритянка доставила Флемингу любовное письмо! Он молод и хорош собой, что же удивительного в том, что у него где-то на стороне завелись амуры?
Поэтому, когда Флеминг смущенно заявил, что ему нужно завтра спозаранку отлучиться по делам, о которых он пока что не может им рассказать, его слова были восприняты товарищами как подтверждение их догадок, и они с многозначительными и лукавыми улыбками пожелали ему счастливого пути.
— Но только, — добавил Фолкнер, — в твоем возрасте, дружок (при этом сам он был девятью месяцами старше Флеминга), я бы отправился с ночи.
Что говорить, провидение покровительствовало молодому старателю!
На следующее утро Флеминг с рассветом отправился в путь. У него было сильное искушение наведаться сначала в хижину, но он не поддался, помня, что, пока не убедится в своем счастье, ему нужно дорожить каждой минутой.
Было уже далеко за полдень, когда он дошел до лесной опушки. Еще несколько шагов, и он нашел родник и жилу. Чтобы не вызвать подозрений товарищей, он не взял с собой инструментов, а прихватил лопатку, кирку и лоток по пути, одолжив их на соседнем участке. Место вокруг родника и сам родник, как видно, оставались нетронутыми с тех пор, как Флеминг был здесь в последний раз. Он с сильно бьющимся сердцем приступил к делу. Теперь, когда с ним были все нужные инструменты, никаких трудностей не предвиделось. Флеминг напряженно наблюдал, как вода с грунтом переливается через край лотка; наконец земля и гравий были смыты, на дне остался только черный шлих. Флеминга охватило смутное предчувствие неудачи: будь жила побогаче, это сказалось бы на первых же порах. Еще немного, и лоток стал совершенно чистым, если не считать мельчайших «следов» — в точности таких же, что и в первый раз. Флеминг промыл еще один лоток — и снова без толку. Проба, взятая поглубже, дала после промывки то же самое. Сомнений быть не могло: его постигла неудача. Находка оказалась всего лишь «кармашком», а те несколько зерен, которые ему послала Кэтинка, были его единственной добычей.
Флеминг сел с чувством огромного облегчения: теперь можно будет снова честно смотреть в глаза товарищам; теперь он снова сможет увидеть хорошенькое личико девушки, и совесть не будет его грызть за то, что он не посчитался с суевериями отца Тинки, сделав заявку на участок по соседству с его хижиной. Право же, теперь он мог оправдать на деле все домыслы своих товарищей!
Флеминг быстро собрал инструменты и направился было к поляне, но вдруг столкнулся с Кэтинкой, которую еле узнал — так она изменилась. И все-таки это была она, девушка из лесной хижины, пославшая ему коробочку с золотом! Она была одета совсем по-новому — на ней было, по-видимому, ее обычное, каждодневное платье из яркого узорчатого ситца; пышные черные волосы были собраны в пучок и спрятаны под маленькую соломенную шляпку. Но больше всего Флеминга поразило, что все ее ребячество как рукой сняло вместе с чужой, не по росту сшитой одеждой; перед ним стояла девушка среднего роста с таким обворожительным и милым лицом, что пленила бы хоть кого. Флеминг смутился, — он заметил, что хорошенькие губки девушки сжаты, а брови сурово сдвинуты, когда она в упор посмотрела на него.
— Вы, как видно, поспешили отправиться напрямик в лес, — холодно заметила она. — Кажется, вы могли бы сперва заглянуть к нам.
— Ваша правда, — поспешил согласиться Флеминг, — по мне хотелось сначала удостовериться в правильности тех догадок, о которых вы сообщили мне в письме.
Флеминг колебался, нужно ли говорить Тинке о постигшей его неудаче; самому-то ему история казалась только забавной, но как это примет она?
— Вы обзавелись новой посудиной, — заметила она, слегка надув губки.
— Да-да! — И Флеминг решил воспользоваться упоминанием о лотке. — Но, кажется, у нее нет чудодейственных свойств вашей посудины. У меня не осталось даже следов на донышке. Вы, наверное, заколдовали ваш старый таз.
Она вспыхнула, и ее лицо просияло, а губы растянулись в улыбку.
— Нечего шутить! Не хотите же вы меня уверить, что вам и сегодня не повезло!
— Ну, конечно, повезло, раз я встретил вас.
Ее глаза заблестели.
— Я же говорила, что вы не очень усердный старатель. Вам недостает веры. Будь у вас вера хотя бы с горчичное зерно, вы сдвинули бы гору, — так сказано в Писании.
— Но гора-то стоит на коренной породе, и она не под силу моей вере, — сказал он, смеясь. — К тому же это значило бы угождать Мамоне, а вы ведь не хотите, чтоб я служил Мамоне.
Она посмотрела на него с интересом.
— Я вижу, вам с этой самой горы наплевать, намоете вы чего-нибудь или нет, — сказала она не то восхищенно, не то критически.
— В угоду вам я готов начать все сызнова. Если хотите, можете убедиться сами. А может, вы, как и в тот раз, принесете мне счастье. Возьмите лоток. Я наполню его, а вы станете промывать. Вы будете мне вместо талисмана.
Она было нахмурилась, но потом весело переспросила:
— Как-как?
— Будете моей доброй волшебницей.
Она снова заулыбалась, и ее бледное личико покрылось румянцем.
— Очень может быть, что так оно и выйдет, — заявила она с неожиданной важностью.
Он быстро наполнил лоток породой, отнес его к роднику и слил большую часть размытой почвы.
— Теперь подойдите сюда и встаньте рядом со мной на колени, — сказал он девушке, — возьмите в руки лоток и делайте все, что я скажу.
Кэтинка послушно стала на колени. Вдруг она предостерегающе подняла свою маленькую ручку.
— Подождите минуточку, покуда не уляжется муть.
Родник слегка замутился после первой промывки.
— Это не имеет значения, — сказал он торопливо.
— Нет, нет, прошу вас, подождите!
Она положила ему на плечо смуглую ручку. От этого прикосновения сладостное тепло разлилось по всему его телу.
— Посмотрите-ка вниз! — весело крикнула она.
— Куда? — недоумевал он.
— А вон, разве не видите?
— Что?
— Вас и меня!
Он посмотрел, куда она указывала. Муть в роднике осела, вода стала снова недвижимой и чистой, как зеркало, и в ней отчетливо отразились не только их лица, но и коленопреклоненные фигуры. А по обеим сторонам, как алтарные колонны, возвышались две секвойи.
На минуту воцарилась тишина. Ее нарушало только жужжание шмеля, отдававшееся назойливым звоном в ушах, да откуда-то издалека доносился слабый стук дятла. Когда они увидели свои фигуры в волшебном зеркале родника, у обоих возникло смутное, непроизвольное и тем не менее непреодолимое чувство. Рука Флеминга поневоле обвилась вокруг тоненькой талии девушки.
— Может быть, вы и есть то сокровище, которое я ищу, — прошептал он, сам не зная, что говорит.
Девушка рассмеялась, высвободилась и вскочила на ноги; лоток бесславно пошел ко дну; Флеминг с помощью Тинки, по локти засучившей рукава, извлек его из воды. Несколько минут они сосредоточенно и
