приблизила лицо и, закрыв глаза, поцеловала.
Он не ответил. Мягко отстранил ее, подошел к двери и закрыл замок на два оборота. Подошел к ней, так же молча снял сарафан. Лифчика под ним не было, только стринги. Провел ладонью по спине, ягодицам. Начал ласкать грудь. Она охнула, и, прижавшись к нему, стала одной рукой расстегивать его халат. Помогать он не спешил.
— Не бойся, у меня с собой, — прошептала она, доставая другой рукой пакетик с презервативом из сумочки.
— Тоже для жениха? — в ответ прошептал он;
— Это у меня всегда с собой, — сказала она, уже лежа на кушетке…
Разбудив гостью рано утром, вызвал такси. Проснулась и собралась она быстро, хотя ночь была для обоих беспокойной.
— Прощай, милый.
— Это на такси, — протянул он ей сложенные купюры.
— Не надо, у меня есть, — замялась она. Но деньги взяла.
Закрыв за ней дверь, посмотрел на часы. На чашку кофе и дорогу до диспансера время еще оставалось. Выйдя в коридор, уловил понимающую улыбку Евгении Вячеславовны.
Зайдя в ординаторскую, прихватил коробку конфет и постучался в сестринскую. Евгения Вячеславовна уже снова что-то пережевывала.
— Доброе утро. Вот, отдайте хроникам. Тому же Птицыну, что ли…
— Да-да. Конечно, передам.
Он уже допивал кофе, когда услышал истошный крик санитарки:
— Помогите! Помогите, умирает!
Чертыхнувшись, выбежал в коридор.
— Сюда, сюда! Помогите, ей плохо! Помирает! — стоя возле сестринской, продолжала кричать она.
— Хватит орать, вызывайте дежурного! Звоните в приемное, быстро! — на ходу бросил он.
Евгения Вячеславовна лежала на полу. Халат задрался, обнажив огромные бедра. Глаза были закрыты, рот — открыт. Она вдыхала воздух, словно его ей не хватало. На столе лежала принесенная им коробка, уже наполовину пустая. Пульс и давление не определялись. Прислонив фонендоскоп к пышной груди, глянул на секундную стрелку. Насчитал около двухсот в минуту. Забежав в процедурный, нашел в шкафу шприц, упаковки с лекарством. Прихватив жгут, пузырек со спиртом и вату, побежал обратно.
— Жгут держи! — крикнул он санитарке, все еще стоящей возле двери.
Та подбежала и уцепилась за концы жгута. В вену попал сразу.
— Теперь отпускай!
Санитарка послушно отпустила жгут.
— Положи ей под голову что-нибудь. И халат поправь! Да у нее, не у себя! Встречай дежурного, должен подойти.
Санитарка вышла. Он продолжал, глядя на часы, медленно вводить раствор. Времени, чтобы успеть на прием, оставалось все меньше.
Наконец раздались быстрые шаги, появился Матвеев.
— Кишечная непроходимость? — взглянув на нее, тут же спросил он.
— Мерцалка. Ее в интенсивную терапию перевести надо. Смерь давление и пульс посчитай, у меня руки заняты.
Недовольно пожав плечами, тот все же позвонил. Потом подошел, не спеша, с тонометром.
— Сто пятьдесят на сто. Пульс сто двадцать. Жить будет.
Та уже открыла глаза и задышала ровнее. Посмотрела виновато на Виктора Сергеевича, на стол.
— Откушала? — спросил он.
Она не ответила и опустила голову.
— Жадность губит! — прижав вату к локтевому сгибу и согнув ей руку, закончил он. К этому времени уже появилась каталка с санитарами из приемного. Грузить пациентку пришлось вчетвером.
— Центнера полтора, наверное! — кряхтя, заметил санитар.
Наконец, все затихло. Остатки конфет он выкинул в урну. Потом в ординаторской, взяв бутылку с коньяком, внимательно осмотрел крышку. Встряхнул несколько раз. Ни осадка, ни следов вскрытия. Открыв бутылку, подошел к раковине, включил воду и начал выливать содержимое. В ординаторской повис специфический запах. Видимо, он и привлек появившегося внезапно в двери Матвеева.
— Ты что? О…ел?
Виктор Сергеевич, не ответив, закончил процедуру. Вложил тару в пустой пакет и выкинул в урну.
Потом посмотрел на Матвеева:
— Тебе забыл оставить. За вчерашние подарки.
Тот покачал головой и что-то прошептав, закрыл дверь. Виктор Сергеевич вышел следом.
10
Пациентов в диспансере было мало, прием велся «на автомате». В ушах звенело, глаза закрывались. Крепкий чай не помогал. Лишь телефон заставил встряхнуться. Голос был знакомым:
— Здравствуйте. Это Леонид Борисович.
— Слушаю.
— Я слышал, мой друг, вчера у Вас было ЧП?
— Без комментариев.
— Ну… хорошо. Я знал, что и тут мы придем к пониманию. Распространяться об этом, конечно, ни к чему.
— У Вас все?
— Надеюсь, Вы не забыли о нашей договоренности?
— Не забыл. Мне некогда, надо работать. До свидания, — и положил трубку.
От дремоты оторвал стук в дверь. После приглашения вошел коротко посетитель с короткой стрижкой.
— Здравствуйте. Можно?
— Проходите, присаживайтесь.
— Вот, — и он протянул бланк справки с записью «заключение психиатра». Записи остальных специалистов там уже были.
— Что это?
— В нашем ведомстве теперь такой порядок выхода в отпуск. Сначала нужно пройти медицинскую комиссию.
— И давно этот порядок ввели?
— Не знаю. Наверное, не очень. В прошлом году такой комиссии не было.
— А из-за чего? Участились психические отклонения у работников спецслужб? И зачем направляют к нам? Есть ведомственный психиатр.
— Я не знаю. Наверное, по месту жительства. Начальство приказало — мы пошли. Куда прикажут, туда идем. Что скажут — сделаем. Служим России.
Виктор Сергеевич, не задавая больше вопросов, написал в своей графе: «психически здоров» и поставил подпись.
— Еще и печать требуют. Личную.
— Она же только на рецепты идет! — удивился он. Но спорить не стал, прихлопнул подпись своей печатью.
