— Я работать с детства привык, — вновь повторил Кохановский и охотно согнул руки в локтях.
При этом его физиономия приобрела настолько глупое выражение, что все без исключения покатились со смеху.
— Так может ты, Коха, хороший борец, а мы ничего не знали? — спросил Гутиковский.
— А что — я и бороться могу, — не совсем уверенно ответил Кохановский.
— А мы это сейчас проверим. Вали его! — крикнул Коршун и, подмигнув остальным, бросился сзади на Кохановского.
Кохановский поначалу растерялся и позволил гораздо более маленькому Коршуну свалить себя на землю. Но затем он все же опомнился и, вывернувшись, подмял под себя нападавшего.
— Ну что вы стоите? Помогайте! — закричал Коршун.
Словно по команде, Лупьяненко и Гутиковский бросились на Кохановского и устроили настоящую кучу-малу, в которой из-за мелькающих рук и ног нельзя было ничего разобрать. Тищенко и Валик, словно зрители в цирке, уселись на ближайшую липу и с интересом наблюдали за схваткой. Минут через пять отчаянно сопротивляющийся Кохановский был повержен превосходящими силами и теперь смущенно чистил хэбэ, измазанное землей. И тут курсантов, которые были, в сущности, еще великовозрастными детьми, охватила настоящая эпидемия соревновательности. Лупьяненко в шутку сцепился с Гутиковским, а Коршун стащил с липы упирающегося Валика. После упорной борьбы Лупьяненко все же одолел Гутиковского и теперь был доволен своей победой. В другой паре все было ясно еще с самого начала. Коршун сразу же придавил Валика к земле и теперь без всякой жалости крутил ему уши, видимо находя в этом определенное удовольствие от почти безраздельного властвования над жертвой. От боли Валик отчаянно матерился, но сбросить с себя противника не мог. Удовлетворив жажду победы, Коршун отпустил Валика и гордо выпятил грудь вперед.
— Ты, Коршун, прямо как бойцовый петух, и фамилия у тебя подходящая, — насмешливо сказал Игорь.
— А тебе, Тищенко, может тоже уши накрутить?
— Попробуй, — машинально ответил Игорь.
На самом деле связываться с Коршуном ему не хотелось: разомлевшее от безделья тело желало только одного — неподвижно сидеть на поваленной липе. Но от Коршуна было не так-то просто отделаться:
— А ну-ка, иди сюда!
— Да ну тебя! — отмахнулся Игорь, но Коршун все равно стащил его с дерева.
Вспомнив жалкую позу Валика, Тищенко первым набросился на Коршуна, потому что другого выхода у него уже не было. Поначалу Игорю удалось опрокинуть противника и прижать его к земле под одобрительные возгласы курсантов, не ожидавший такой прыти от маленького и худого Тищенко. Но потом все же сказалось «неравенство весовых категории», и Коршун взгромоздился на Игори. Но он едва удерживался сверху, поэтому ни о каком надирании ушей, как в случае с Валиком, не могло быть и речи. Игорь пару раз выворачивался, чем окончательно вывел Коршуна из себя. От резких движений у Тищенко упали очки.
— Подожди, Коршун — я очки отложу, — попросил Игорь.
— Но Коршун не был склонен к благородству, поэтому беззастенчиво использовал удобный момент — когда Тищенко отвернулся в поисках очков, он напал на него со спины. Тут уже Игорь рассердился не на шутку, вывернулся и сцепился с Коршуном почти всерьез. Видя, что дело принимает плохой оборот, Лупьяненко и Гутиковский растащили «гладиаторов» в стороны.
— Ну, Тищенко! Ну, Тищенко — а еще больным прикидываешься! Да на тебе пахать можно! — возмутился Коршун, лихорадочно хватающий ртом воздух.
— Да пошел ты! Ребята, у меня очки куда-то упали, когда я с Коршуном боролся, — сказал Игорь, пошарив вокруг себя руками.
Уже начало темнеть, и сумерки придали поваленным липовым стволам и всему окружающему таинственный и необычный вид. Но Игорю было не до сказок — он искал очки. К нему на помощь подключились остальные и вскоре, казалось, был прочесан каждый травяной кустик. Очков не было. Тогда Лупьяненко догадался оттянуть в сторону одну из больших ветвей, лежащих неподалеку от того места, где Игорь боролся с Коршуном.
— Нашел, Тищенко! — радостно воскликнул Антон и извлек из-под ветки найденную на ощупь оправу.
— Фу, слава Богу! — обрадовался Игорь.
— Только они какие-то странные, — неуверенно сказал Лупьяненко, рассмотрев оправу поближе.
— Не мои, что ли?
— Да твои, только…
— Что «только»? — забеспокоился Игорь.
— Они немножко деформировались.
— Поломались, что ли?
— Да. На, смотри, — Антон протянул Игорю очки.
Оправа представляла собой столь жалкое зрелище, что от былой радости Игоря не осталось и следа. Одна дужка была напрочь обломана и исчезла где-то среди травы, другая вместо горизонтального положения находилась в вертикальном. Правой линзы не было вовсе, а левая сохранилась лишь наполовину.
— Что же я теперь буду делать? — растерянно спросил Игорь.
Он тут же вспомнил о безуспешных попытках Столярова заказать себе новые очки.
— Как же это так получилось? — сочувственно спросил Гутиковский.
— Даже не знаю… Скорее всего, тогда, когда мы с Коршуном боролись, они упали и потерялись. Я хотел поднять, а он меня повалил, козел, в это время! — предположил Игорь.
— Что же ты, Коршун, очки Тищенко растоптал, а? — озадаченно спросил Лупьяненко.
— Да не топтал я ничего! Он сам, наверное, на них наступил, а теперь на меня сваливает. К тому же, сам, как зверь, на меня бросался — в такой суете можно было и разбить. Жаль, конечно, что все так закончилось…, — смутился Коршун, вначале пытавшийся оправдываться.
— Жаль? Конечно, жаль! Я без очков плохо вижу, а новые, знаете, как в нашей части трудно выписать?! Говорил я тебе, дай подниму! — возмущенно сказал Игорь.
— Да я и не слышал ничего — честное слово! Чего уж теперь — все равно ничего не исправишь. А если бы даже и я — разве специально? Так уж получилось, — вновь принялся оправдываться Коршун.
Игорь в ответ лишь с досадой махнул рукой и пошел к казарме, где уже начиналось построение на ужин.
— Слушай, Тищенко, а ты совсем ничего без очков не видишь? — виновато спросил догнавший его Коршун.
— Вижу, но слишком расплывчато. Например, теперь я даже не могу различить, где стоит наш взвод, — проворчал Тищенко.
— А зачем тебе видеть — иди с нами рядом, мы тебя и приведем, — предложил Лупьяненко.
— Ну, спасибо — утешил, — криво усмехнулся Игорь.
— Ха, Тищенко, где твои очки?! — удивленно спросил Резняк, когда курсанты встали в строй.
— Да вот, у Коршуна сегодня немереная сила проявилась… Он со всеми боролся, вот и Тищенко досталось, — ответил за Тищенко Лупьяненко.
— Ну, Коршун — ты Рембо! А может, со мной хочешь побороться? — предложил Резняк.
— Ничего я не хочу — отстань! — Коршун отодвинулся в сторону.
В это время по всему взводу прокатилось известие о том, что Коршун разбил Игорю очки и со всех сторон сразу же посыпались шутки и неприятные для Игоря вопросы. Но почти тут же пришел Гришневич и тем самым спас Игоря от чрезмерной назойливости его товарищей.
После ужина Тищенко, Лупьяненко и Туй решили сходить в санчасть к Доброхотову, которого недавно положили туда со стертыми в кровь ногами.
— Будем у Гришневича отпрашиваться? — спросил Туй.
— Зачем? Он может и не отпустить, так что не стоит. Быстро сходим и запросто к программе «Время»
