— А Илья на воде может часами держаться... Он ведь из Керчи, на море вырос...
— Вот видите, — сказал Марк. — И нечего волноваться, нет никаких причин. — Он, однако, поднялся и стоял возле женщин, готовый принять участие в поисках — совершенно ненужном и глупом, с его точки зрения, занятии, когда заметил быстрым шагом идущего, почти бегущего к ним Александра Наумовича. Он задыхался, его цыплячья грудь и бока с отчетливо проступающими ребрами дышали часто, судорожно, казалось — дыхание вот-вот оборвется... В одной руке он держал скомканную кое-как одежду, очевидно снятую перед купанием, в другой — туфли, и этой же рукой, отогнутым вбок мизинцем придерживал на носу готовые слететь очки.
— Ну, вот... — успокоительно начал было Марк, но Александр Наумович не дал ему договорить.
— Где Илья?.. Он здесь?.. Вы его видели?..
— Да ведь он был с тобой... Вы вместе... — Мария Евгеньевна после секундного облегчения вновь с тревожным недоумением вскинула брови.
— Где же он может быть... Где же он может быть... — бормотал, озираясь по сторонам, Александр Наумович.
— Ничего не понимаю, — сказал Марк. — Что случилось?.. Когда вы его потеряли?.. Где?..
Во время рассказа Александра Наумовича — понятное дело, сбивчивого и путанного — про то, как они долго искали подходящее место для купания, везде было мелко, Илья хотел найти, где поглубже, и ушел за сложенные из бетонных блоков буны, оставив Александра Наумовича поплескаться на мелководье, — одна Инесса сохраняла видимое спокойствие, лицо ее не только не выражало волнения или испуга, но, напротив, казалось затвердевшим, застывшим, с поджатыми губами и пустым, словно внутрь себя обращенным взглядом.
— Что же делать?.. Что же делать?.. — твердил Александр Наумович, продолжая в смятении шарить глазами вокруг и по-прежнему держа в одной руке туфли с распустившимися, свисающими вниз шнурками, и в другой — одежду. Марк без большого успеха выпытывал у него подробности. Мария Евгеньевна предложила пройти по берегу в обе стороны, выкликая Илью, и если что — вызвать спасателей, или как он здесь называется, этот сервис...
Инесса сказала, что останется на том же месте, чтобы всем не растеряться вконец, и будет ждать. Она даже попыталась приглушить охватившую всех тревогу, даже, улыбаясь, предложила Александру Наумовичу — или одеться, или оставить свои вещи с нею, но не бегать по пляжу в таком встрепанном виде...
Оставшись одна — Марк и Александр Наумович отправились к бунам, Мария Евгеньевна в противоположную сторону — Инесса села, обхватила руками колени, лицо ее было обращено к океану, холодный, стеклянный блеск в глазах делал его безжизненным, как у слепых. Она сидела, потому что не могла ни стоять, ни бежать — ноги ослабли, обмякли, не слушались ее, словно из них вынули кости... «Нет, — думала она, — нет, нет, нет...» Но ей вспомнилось, как он посмотрел на нее уходя... И каким скрыто- возбужденным был весь вечер... Он так хотел, так ждал этого дня, этой встречи, какие-то туманные надежды были у него, как и все слабые люди, он верил — кто-то со стороны придет, подскажет, подтолкнет в направлении, до которого сам не додумался... Этого не случилось — наоборот... Зачем она привезла его сюда?.. Ведь он упирался, не хотел ехать... «Господи, спаси его... — твердила она, твердила не как бессмысленную скороговорку, а вкладывая значение в каждое слово — кажется, впервые в жизни. — Господи, спаси его... Господи...»
«Как я могла не разглядеть этого психопата... — думала Мария Евгеньевна, торопливо, крупно шагая вдоль кромки набегающей на берег воды. — Типичный, законченный психопат... Сконцентрирован на себе, на своей идее-фикс... Живет рефлексиями, себя мучит и всех вокруг... Неумение вести себя адекватно обстоятельствам, вписаться в них — и отсюда вечная враждебность
— Илья-а-а!.. — крикнула она несколько раз, сложив ладони рупором. — Илья-а-а!.. — Голос ее терялся и глохнул среди океанской шири, так ей казалось, хотя кричала она, изо всех сил напрягая связки. На нее смотрели с любопытством те, кто находился поближе, но с места никто не тронулся, океан, огромный и равнодушный, был безответен. Откуда-то взявшаяся тучка наползла на луну, стало темно.
Александр Наумович и Марк добежали до буна, того самого, за которым исчезла фигура Ильи, когда они с Александром Наумовичем расстались.
— Что же делать, Марк? Что можно предпринять?.. — говорил Александр Наумович. — Неужели Илья мог... Но тогда — где же, где он?..
«Не надо было сюда ехать... — металось у него в голове. — И было ведь, было у меня предчувствие... Скверное предчувствие... (Никакого предчувствия у Александра Наумовича не было, он вообще не относился к тем людям, кто придает значение каким-либо предчувствиям, но сейчас ему представлялось, что оно было, было...) Не надо было ехать... Не надо было встречаться с Марком... Не надо было делать так, чтобы там, в России, не оказалось места для Ильи... Но откуда же я знал, когда молился на Сахарова, на Солженицына, что все кончится вот этим — этим вечером, этим берегом, этой водой...»
— Он вдруг увидел перед собой колышущееся в воде тело, рыбешек, проплывающих над ним пугливой стайкой. — «Не может быть... Не может быть...» — говорил он себе. Ему показалось вдруг, что все, все, что было у него позади, было грандиозной ложью, обманом, в котором он сам так глупо и безизвинительно принимал участие.
— Что делать?.. — Марк сбросил майку, сбросил свои широкие, как юбка, шорты и остался в белых, плотно сидевших на его бедрах подобиях плавок. — Пойду, взгляну... Вдруг он решил нырнуть, прыгнул сверху и расшиб голову... Так бывает...
Бурно, с плеском, с брызгами, взметнувшимися облаком, кинулся он в воду и поплыл вокруг бетонной, выдвинутой в океан глыбы. Плыл он красиво, сильными, нечастыми гребками бросая тело вперед.
«Абсурд, театр абсурда... — говорил он себе. — Прилететь в Америку, выпить водки и отправиться искать утопленника... Какая связь?.. Но все в мире связано, всякое следствие имеет свою причину... Илья — тюфяк, размазня, такие неминуемо вытесняются из жизни... Но это в теории... А на практике...» — Дикой, невероятной была мысль, что человек, с которым какой-нибудь час назад он сидел за накрытым столом, разговаривал, чокался, запивая необычайно сочное мясо, запеченное в фольге... Им же, кстати, этим человеком и запеченное... Что этот человек... Такой большой, неуклюжий, с потерянными, тусклыми, похожими на маслины глазами... И сам похожий на ребенка... На инфантильного, акселерированного подростка... Что он... Слишком, слишком дикой, невозможной была мысль об этом... Хотя отчего же... — Марк обогнул мощный, выпирающий из воды угол буна и нырнул, скользя рукой по его шершавой стенке, на глубине махристой от прилепившихся к ней водорослей. Вода, пронизанная лунным светом, была прозрачной, он ничего не заметил... — Хотя отчего же... — Марк помнил несколько случаев, один связан был с учителем географии, мягким, добрым человеком, позволявшим ученикам безнаказанно над ним издеваться... Его искали по всему городу, а обнаружили на кладбище, на могиле отца — здесь, в уединении, он выпил приготовленные таблетки, закурил, присел на скамеечку, стоявшую в кустах сирени, развернул газету... Его хоронили всей школой и каждый, бог знает отчего, в душе считал себя причастным к этой смерти, вдвойне таинственной, загадочной, как это всегда бывает, когда речь идет о самоубийцах...
Марк плыл от одного буна к другому, нырял, всматривался в пустынную поверхность океана, не столько желая, сколько страшась увидеть то, что искал... Случаев самоубийств, известных ему, открылось не так мало, а вместе с тем возникло ощущение их заурядности, обыденности, и в этот ряд без труда встраивалось то, что происходило — уже произошло — сегодня...
Возвращаясь к тому месту, где оставалась Инесса, они увидели еще издали их обоих — Инессу и Илью... Они стояли, разговаривая, Илья широкой спиной почти заслонял Инессу, и в первое мгновение Марк и Александр Наумович решили было, что обознались, но Илья издали помахал им рукой, Инесса выглянула из-за его плеча и замахала руками тоже.
Не владея собой, Марк, подойдя, сграбастал Илью, бросил на песок (Илья не сопротивлялся) и, навалясь на него всем телом, тихим голосом выдал ему все, что само собой хлынуло из него в тот момент...
